Эпоха перемен 2 (СИ)

Мы вышли из помещения в тёмный коридор. Где-то справа хлопнула дверца одного из кабинетов. Похоже, охранники объекта ретировались. Видимо, подслушивали, что происходит, стоя у двери с той стороны.

Бугай уверенно шёл вперёд, прекрасно ориентируясь в потёмках. Мне ничего не оставалось, кроме как поспевать за ним.

Конечно же, я оставался настороже: от такого типа можно было ожидать всего, чего угодно. Он вполне мог заманить меня в какую-нибудь подсобку потемнее, а там попытаться забрать телефон и скрутить.

Однако же этого не произошло.

Мы дошли до конца коридора, олигарх уверенно толкнул последнюю дверь справа, которая с лёгким скрипом распахнулась. Дверь вела в небольшой кабинет, обставленный старой советской мебелью: столом, парой стульев с мягкими спинками, книжным шкафом, забитым какими-то папками и массивным комодом, на котором стоял огромный пучеглазый телевизор. Возможно, даже ламповый. Потёртый паркет в центре кабинета был прикрыт облезлой ковровой дорожкой, когда-то красной, а сейчас выцветшей до кирпичного цвета.

Бугай подошёл к столу, сел на его край и скрестил руки.

— Ну что, слушаю, — сказала он. — Ты чьих будешь?

Я улыбнулся.

— Напрасно вы так. Я не холоп.

— Ладно, не холоп. Какие у тебя дела с Гуменюком?

— Никаких, — я развёл руками.

— Тогда какого фига ты с ним здесь делаешь? И что стало с моими людьми?

— Если ваши люди — это те мордовороты, которые вломились в его квартиру, то они погибли. А здесь, на зоне, мы прятали их тела. Антон Семёнович посчитал, что так будет проще, чем пытаться скрыть их где-нибудь в центре Киева.

Глаза Бугая сначала округлились. Затем прищурились. Затем снова округлились. Видимо, он продолжал перебирать в голове гипотезы, кто же я такой, и не стоит ли свернуть мне шею прямо сейчас.

— Ты прикончил моих людей? — холодно спросил он.

— Нет, — я помотал головой. — Я таким не занимаюсь. Ну… в смысле, только в случае крайней необходимости. Но ваших людей я не убивал.

— Кто же тогда это сделал?

— Они сами, — ответил я, после чего коротко, но максимально подробно описал то, что случилось в квартире Серёжиного дяди.

— Ясно, — вздохнул Бугай после моего рассказа. — Что ж. Ты был прав, что настоял на разговоре один на один.

— Спасибо, — кивнул я.

— Понимаешь почему?

— Да.

— Вижу, что ты сказал правду. Пацан ты правильный. Другой бы юлить начал. Переводить стрелки… по этой ситуации, считай, пояснили. К тебе и к пацану, который с вами приехал, вопросов нет. Мои люди проверили тела, всё совпадает. Кстати, что за пацан с вами?

— Серёжа, племянник Антона Семёновича, — ответил я. — Мой друг. Мы вообще-то отдохнуть приехали.

— Отдохнуть…

— Ну, да, — кивнул я. — Отдохнуть.

— Ясно. Ну что, к нему тоже вопросов нет. Можете дальше отдыхать. А вот с Гуменюком нам нужно продолжить разговор. Он был не прав в одном очень важном вопросе.

— Понимаю, — кивнул я. — Но тут смотрите какое дело: я с другом приехал домой к его дяде. Узнал, что тот в беде. Нехорошо будет его так бросать, как считаете?

— А ты наглец.

— Нет, что вы! Просто, как вы сказали, правильный пацан. Я ж не могу здесь быть правильным — а тут, в паре шагов, неправильным, да?

— За просто так его не отдам. Он мне много должен. Если придумаешь, как договориться — то валяй.

— Вы не против? — я взглядом указал на ближайший стул. — Разговор долгим будет. На ногах как-то неправильно будет.

— Что ж, присаживайся, — кивнул Бугай, после чего сам оторвался от стола, обошёл его и сел рядом на стуле.

— Я хочу предложить компенсацию, — сказал я.

— Ну предлагай, — Бугай пожал плечами.

Я прикрыл на пару секунд глаза.

Вот я и дожил до этого момента. Теперь отступать поздно. Если мои опасения насчёт возможной «инерции» прежнего мироустройства были не напрасны — отдачей меня просто раздавит.

Всё, что я делал до этого — содержало мало конкретики. По сути, это было выстраивание диспозиции, которая легко могла быть сброшена до исходного состояния. А тут сами обстоятельства вынуждают меня двигаться вперёд… и это тоже странно: будто бы, начиная с какого-то момента, мироздание уже не мешает, а помогает в осуществлении задуманного.

— Как считаете, кто подомнёт транзит, — спросил я, уверенно глядя ему в глаза. — Поможенко-Короленко? А, может, Тележенко?

От меня не укрылось, как у него заиграли желваки на скулах.

— Кто возьмёт транзит — возьмёт ключ от финансов Украины, — продолжал я. — Так ведь?

— Так, малой. Я не люблю игры, когда речь идёт о серьёзных вещах. Кого ты представляешь? — спросил он.

— Не то, чтобы представляю, — спокойно и вкрадчиво ответил я. — Это ведь стечение обстоятельств. Но вы правы в том, что следует обозначить диспозицию. В некотором роде я политический консультант. Работаю с Борисом Абрамовичем, его партнёрами. И в сфере публичной политике с Владимиром Вольфовичем.

Теперь Бугай взял паузу. Пытался уложить в голове новые данные. Через пару минут он снова заговорил:

— Мне нужно подтверждение, — сказал он. — Что ты тот, за кого себя выдаёшь.

Я снова достал мобильник и начал листать адресную книгу. Немного поколебавшись, я набрал телефон офиса — Лика должна была быть на месте.