Эпоха покаяния

– Дела потом, добрый человек, дела потом. Давно уж за полночь. Отдыхать нужно, набираться сил.

– Я знаю, но тут дело такое, срочное. Нам бы у вас подпитаться электроэнергией. Покажешь, где тут находится щитовая?

С этими словами Ляховский быстро поднялся и направился к выходу. Аюн последовал за ним. Тут пришелец почувствовал, что у него потемнело в глазах и зашумело в ушах, но не обратил внимания. Подумал, что это из-за того, что слишком быстро встал. Однако головокружение усилилось. Дмитрий был вынужден опереться рукой об косяк и согнуться.

– Что с вами? – послышался услужливый писклявый голосок карлика.

– Да нормально всё. Сейчас пройдёт.

Ляховский изо всех сил боролся с вертящимся коридором вокруг себя. Вдруг он услышал стук, обернулся и увидел лежащего юношу. Поднял голову повыше и столкнулся взглядом с уродцем, который торжествующе улыбался улыбкой Голлума из сказки Толкина. Разве что не шипел «Моя прелессть».

– Ах ты, гнида, – промычал Дмитрий, утыкаясь лбом в пол.

Как ни странно, сознания он не потерял. Просто превратился в безвольную куклу. Даже языком пошевелить не мог. Его подхватили за руки и за ноги и потащили лицом вниз. Ляховский видел только деревянный пол, ступеньки, иногда, краешком глаза – плинтусы. И внезапно загустевшую собственную слюну, сочившуюся из уголка рта. Его с усилием приподняли, плюхнули поперёк кровати, связали. Сняли штаны. Через несколько минут на соседнюю койку положили Аюна. Оставили ненадолго.

Действие парализующего вещества стало спадать. Юноша зашевелился. Дмитрий осмотрелся и пришёл к выводу, что находились они в медицинском кабинете. Из-за грязной занавески показался карлик в марлевой повязке. В маленькой ручке с короткими пальчиками он держал ржавый многоразовый шприц с обломком иглы.

– Нельзя отказывать радушным хозяевам в их маленькой просьбе, – сказал из-под маски уродец, медленно приближаясь. – Ведь вам это ничего не стоило. Скорей наоборот, могло стать очень приятным времяпрепровождением. Однако, вы не захотели помочь нам, а предпочли обидеть. Что же, видит Бог, я этого не хотел. Может, вы что-то хотите возразить, или извиниться? Не стесняйтесь, говорите. Рты я вам не затыкал.

– Что ты подмешал в компот? – спросил Ляховский, пытаясь разорвать путы.

– Ничего страшного. Всего лишь успокой-траву. Но это сейчас неважно. Важно то, будем ли мы сотрудничать?

– Послушай, Мирон. Даже если предположить, что я смогу, хотя меня вырвало при одной только мысли, результата не будет. То существо, которое вы называете дочерью, каждый день, каждую минуту страдает и мучается. Ей больно, чёрт возьми! А виноваты в этом вы, потому что нельзя родственникам иметь друг от друга детей. Сколько раз вы пытались это сделать? Пять, десять раз? Что из этого выходило? Да вы на себя взгляните! Вы сами – яркий образец того, что инцест недопустим, какими бы высокими целями вы не руководствовались. В глубине души ты знаешь, что я прав. Развяжи нас. Обещаю, что мы забудем этот инцидент. Как только вертолёт зарядится, мы тотчас же улетим. Но про вас не забудем.

– Речи от лукавого, – зевнул уродец. – Вы полны грехов и лжи, часто поминаете всякую нечисть. Ну да ничего. Я не собираюсь уподобляться вам. Моя семья выше этого. Не переживайте. Вашей жизни ничего не угрожает. После того, как я возьму у вас семя, вы будете освобождены. Но ваше оружие останется здесь и послужит доброму делу защиты этого дома от подобных вам грешников.

– Ну, спасибо, насилу выпросил. Стой, не приближайся ко мне, гадина! Не вздумай ткнуть в меня своим шприцом!

– А то что? Пукнешь в меня?

Карлик подошёл вплотную к Ляховскому и попытался спустить с его трусы. Изловчившись, Дмитрий что есть силы боднул его. Уродец отлетел, сбил стойку на колёсиках, проехался по полу и врезался спиной в шкаф. Медицинские инструменты со звоном разлетелись по кафельной плитке. Со шкафа повалились свёрнутые в рулоны плакаты, тряпки, грязь и пыль. Разлетелся на черепки глиняный горшок с давно засохшим растением, комья земли поехали по плитке. Аюн в этом время сумел вытянуть правую руку из сплетения верёвок. Помогла природная гибкость суставов.

– Рассадник коварства, сатанинская нечисть, ты поплатишься за это!

Карлик схватился за ржавый скальпель, поднялся, заковылял к койке, на которой лежал Ляховский. Наклонился над ним, но тут же получил табуреткой по затылку и затих, лёжа на животе у Дмитрия. Аюн, извиваясь всем телом, сполз на пол, подобрал скальпель и принялся пилить верёвки. Хирургический инструмент оказался тупым, как сибирский валенок. Прошла томительная минута.

– Да давай же ты быстрей, – торопил юношу пришелец.

– Не могу я быстрей. Потерпи, пожалуйста.

– Он приходит в себя! Он зашевелился!!!

Мирон застонал, схватился руками за голову и было хотел уйти за штору, где у него лежала охотничья «сайга». В этот момент Аюн сумел разорвать последнюю прядь верёвки, связывающей ему ноги, и смачно врезать ненавистному уродцу пяткой с разворота. Карлик смешно мяукнул, улетел и распростёрся на полу. Теперь хозяин заведения отключился надолго.