Эпоха покаяния

– Ева, просыпайся, доченька моя любимая. Познакомься с дорогими гостями. Будь с ними ласкова, приветлива. А вы проходите, проходите, не стесняйтесь! – и уродец потянул спутников за рукава.

Каким бы выдержанным не был Дмитрий, он машинально закрыл рот и нос ладонью. Потому что существо, которое лежало в кровати, и то ли хрюкало, то ли мычало, то ли блеяло, иначе как монстром назвать было нельзя. Бедняга Аюн почувствовал, как к языку подступила тошнота, а волосы на голове встали дыбом.

Как же описать то чудовище, которого Мирон ласково назвал любимой доченькой? Представьте прошлогодний клубень картошки с лопающейся кожурой, увеличьте его до размеров тела человека. Приставьте к нему клубни поменьше в тех местах, где находятся руки, ноги и голова. Вместо лица нарисуйте половую тряпку с отверстиями для глаз, рта и носа. Добавьте висящий в воздухе нестерпимый смрад от испражнений, немытого тела, а также ворох задубевших от крови и гноя простыней, которые были натасканы со всех номеров этой чёртовой гостиницы.

«Любимая доченька» проснулась, застонала от муки, которая преследовала её всю недолгую жизнь. Мирон погладил её, поцеловал в макушку, и сменил простыню. Не замечая реакции дорогих гостей, он благоговейно прошептал:

– Как же она вам рада! Да, что ни говори, сегодня – великий день. Вы – наши ангелы-хранители. Вы ниспосланы нам свыше, чтобы спасти нас. Ведь вы же не откажетесь помочь, правда?

– Это смотря чем, – медленно, растягивая слова произнёс Ляховский, отворачиваясь от ужасного зрелища.

– Ну как же, как же. Ведь вы же поддержите жизнь в этом благодатном месте?

Тут Дмитрий не выстоял. Его бурно вырвало при одной только мысли о том, на что недвусмысленно намекал двуносый уродец. А тот, ничего не замечая, продолжал пороть чушь:

– Ваше семя спасёт человечество. Подумать только, какая это честь для нас! И как это я не распознал сразу? Опять, наверно, происки дьявола.

Отдышавшись, Ляховский раз и навсегда закрыл эту тему:

– Нет уж, благодарю покорно. Мы не ваши ангелы-хранители и недостойны этой чести. А если ты, паршивец, если ещё раз позволишь себе хотя бы малюсенький намёк на эту тему, я выбью тебе зубы, которых у тебя и так немного.

Мирон переменился в лице. У него задрожали коленки, руки и губы. Однако, карлик быстро взял себя в руки и ни словом, ни жестом не позволил себе выдать ту бурю, которая заклокотала у него в душе. Он погасил свет, закрыл комнату и сказал:

– Трапеза состоится через десять минут в зале. Если желаете, то можете прогуляться по дому. А сейчас позвольте откланяться.

Карлик поспешно удалился.

– Что-то мне расхотелось есть. А тебе? – спросил Дмитрий

– Мне тоже. Но мы должны, потому что мы и они стали знакомыми. А знакомые не могут….

– Хватит! Между прочим, там, в тайге, наше знакомство тоже началось с ужина. А потом…

– Ты жалеешь об этом? – уязвлённо прервал его юноша.

– Прости, дружище. Я не должен был так говорить. Но, что поделать, я – холерик и немного аутист. В общем, ты прав. Пойдем ужинать. Ночью и под полной луной. Бред какой-то.

Друзья спустились в большую столовую, в которой вовсю хлопотала Аглая. На длинном деревянном столе стояла большая кастрюля, из которой доносился запах щей из кислой капусты. Женщина ловко налила три порции в глубокие тарелки и умчалась на кухню. На пороге столовой тем временем возник Мирон. Он уселся во главу стола, знаком пригласил гостей сесть по левую и правую руку от себя. Потом хозяин принялся чинно хлебать щи, зачерпывая их большой деревянной ложкой.

Ляховский, помешав блюдо ложкой, обнаружил в нём мясо, картошку, капусту, морковь, лук. В общем, все нужные продукты. Всё это было свежим и натуральным.

– Не буду спрашивать, откуда у тебя мясо, радушный хозяин. Но позволь поинтересоваться, где ты берешь овощи?

– Ну, так ведь огородик у нас тут недалече. Жена у меня страсть как работать любит! Чуть снега сойдут, она уж там. Копает, сажает, полет. Ну, и я – муженёк что надо, помогаю. Как же без овощей то? Да вы кушайте, кушайте на здоровье! – и с этими словами карлик подцепил большой кусок варёного мяса, который отправил в рот.

Друзья принялись за щи. Сначала неуверенно, а потом вошли во вкус. Ели так, что за ушами трещало. Тарелки быстро опустели. Мирон крикнул жене, чтобы поторопилась. Та быстро принесла на подносе второе блюдо. Казалось бы, всего-навсего картофельное пюре с котлетой и зелёный лук, но Дмитрий чуть было не разрыдался. Он было хотел встать и расцеловать женщину в обе щеки, но сдержался.

Аглая продолжала ухаживать за гостями. Унесла пустые тарелки и поставила трёхлитровую банку, доверху наполненную красной жидкостью, и два стакана. На дне перекатывались ягоды смородины, брусники и малины. Женщина налила стаканы до краёв и безмолвно удалилась.

Ляховский залпом выпил холодный кисло-сладкий напиток, стукнул стаканом по столу, довольно крякнул. Аюн же сперва понюхал, почувствовал странный растительный аромат, но решил последовать примеру своего спутника.

– Вот что, приятель, – начал Дмитрий. – Мне нужна от вас помощь…