Эпоха Полтины: Декста Квинта

— Думать о том, что мы будем рассказывать о произошедшем, когда нас спросят.

— Ну а что тут думать, — проворчал Кейн, устало растирая лицо. — Расскажем всё как есть, только умолчим о некоторых моментах: во-первых — никаких "зеркальных", разлагающихся прямо на глазах. На нас напали работорговцы после того, как мы поняли, что дело тут не чисто и попытались остановить Клависа. Во-вторых — когда стало ясно, что дело дрянь, мы отступили и вернулись только тогда, когда они уплыли. Трупы своих они, естественно, забрали. А если потребуют доказательств, покажем наши синяки и шишки и отведём на место бойни.

Костоправ некоторое время молчал, размышляя. Потом произнёс: "Годно" и лёг спать, укрывшись с головой. Кейн, тоже чувствуя страшную усталость, скормил пламени остатки сухой травы и веток, перелёг почти к самому костру и закрыл глаза. Но сон ещё долго не шёл к нему, напряженно прислушивающемуся к ночным звукам, пока наконец шум моря и треск костра не сделали своё дело.

8

Тело Бэна сотрясала крупная дрожь, сорочка насквозь пропиталась холодным потом, но внутри него бушевало настоящее пламя, медленно пожирающее внутренности. Выпутавшись из попоны и скинув мундир, он попытался охладить себя, но стало только хуже. Сколько бы он не дышал, лёгким не хватало воздуха — хотелось разодрать себе шею, лишь бы избавиться от ощущения удушения. Но ни это было самым страшным.

Голоса. Шепот сотен, тысяч голосов пронзал его голову.

"Проснись… я здесь… уже скоро… начало…"

Поднялся ветер. В ночной тишине раздалось ржание напуганных чем-то лошадей.

Бэн встал на колени и сомкнул челюсти на руке, сдерживая стон. Его взгляд упал на пламя догорающего костра и он что-то увидел в нём. Замерев, он не отрываясь стал всматривался в глубины бушующего огня, жар которого, казалось, проникал в самую его суть.

"Чувствую… Элдор… не надо!… обещай… ПАПА!"

Захрипев, Уилторс запрокинул голову к чёрным небесам и ставшие белесыми глаза широко раскрылись — он видел горящие корабли в бушующем море, волны которого захлёстывали пожираемый огнём причал, видел руины разрушенных домов, слышал крики ярости и боли, которые буквально разрывали его на части. Тело Бэна конвульсивно дёргалось, а из раскрытого рта доносилось старческое бормотание, наполненное ненавистью и злобой:

— Единой кровью связаны будут, и душу свою отдадут. Жизнь свою позабудут, но другую за основу возьмут. И с тех пор и поныне, обречены будут свою сущность скрывать, жить в полной глуши и глаз не казать. До тех пор, пока кровь не проснётся, чтоб их к ответу призвать!

Наполненные ужасом лошадиные глаза, в отражении которых можно увидеть скрюченные пальцы ссохшейся руки, тянущиеся к ним. А потом они с натугой сжимаются в кулак, и вместе с этим жестом начинают рваться жилы и крошится кости, обломками вонзающиеся в живую плоть. И вопль, наполненный дикой агонией, разносится по побережью, сливаясь с безумным старческим смехом…

9

Кейн с трудом смог разлепить веки. Он ни на грамм не чувствовал себя отдохнувшим, даже наоборот — ощущение, словно закрыл глаза мгновение назад. Всё тело ломило, голова кружилась, а в висках противно стучало — приятного до отвращения мало. И это при том, что он уже больше недели ведёт трезвый образ жизни!

С усилием сев, спрятал лицо в ладонях, надавив при этом на глаза. Когда приступ головокружения сошел на нет, он моргал до тех пор, пока зрение не пришло в норму и картинка окружающего не обрела чёткость: мундир Костоправа валялся рядом с давно потухшим костром, а сам он спал спиной к нему, наполовину накрывшись попоной так, что была видна его испачканная в грязи сорочка. Небо всё также чернело над головой, едва заметно посветлев. И самым поганым было то, что по всей видимости собирался дождь.

"Этого ещё не хватало," — мрачно подумал Кейн, склоняясь над костром и раздувая оставшиеся от трутовицы угольки, которые тут же затлели. Быстро нарвав травы, он бросил её в занимавшееся пламя и через несколько минут разжёг вполне пригодный костерок. Устанавливая походную треногу и вешая на неё котелок, он надеялся на то, что завтрак поможет ему придти в себя и загнать поглубже выползшую наружу головную боль. Высыпав в воду овсяные хлопья, Кейн поднялся и потянулся так, что затёкшие мышцы и одеревеневшие суставы застонали и громко заскрипели. Разминаясь, он обошел кругом стоянку, заодно проверяя, всё ли в порядке.

Странности обнаружились, когда Кейн, позёвывая, решил справить малую нужду. С облегчением опустошая мочевой пузырь, он лениво скользил взглядом по степи, когда-то бывшей цветущей долиной, и наслаждался разлитой в воздухе тишиной. Наслаждался до тех пор, пока тревожный звоночек в его голове, с трудом преодолевая стянувшее виски напряжение, не стал бить тревогу: "Здесь что-то не так! Ты разве не чувствуешь? Ну же, включай мозги пока ещё не поздно!"