Эпоха последних батыров

Не удивительно, что в таких условиях любимым отрицательным персонажем в казахских сказках являлся бай-скряга, а непременной чертой положительных героев обязательно должна была быть щедрость. Советские ученые в свое время долго пытались навязать мнение, что все виды проявления помощи богатых казахов своим бедным родственникам являлись лишь формой замаскированной эксплуатации. Но похоже они не смогли убедить в этом и самих себя, потому что все выводы о классовой борьбе в казахском обществе шли вразрез со всеми известными данными. Даже критично настроенный автор С. Б. Броневский говорил о казахах, что они «простодушны и добры до безпредельности к своим собратам: нет вещи, которой они бы не разделили, и нет услуги которой бы не оказали – гостеприимны в полной степени; накормить не значит у них обязать, а исполнить долг. Киргизец, услышав запах кипящей баранины, при чувствах аппетита, идет к незнакомому, и будет угощаем как брат. Званые и незванные не различаются. Русского и всякого иностранного принимают у себя радушно: юрта, пища и верное ручательство за безопасность личную, непритворно предлагаются».

Как сообщают многие источники, ханы вынуждены были постоянно раздавать своим соратникам добычу, подарки и дань, получаемые из других государств. Так, в 1735 г. сарт Нурмухаммед, описывая Ташкентское владение, сообщал: «И с тех, со всех городов, Жолбарс-хан берет ясак, т. е. подать, а больше раздает в пожить тем, кого из своих подданных любит или боится». Точно такие же свидетельства были зафиксированы и о других казахских ханах и султанах.

Все баи фактически были вынуждены платить общественный налог в виде постоянной организации пиршеств, курултаев и состязаний, на которых для гостей из других родов устанавливались сотни юрт и под нож шли целые стада. У них просто не было выбора: скупость сказывалась очень быстро и неблагоприятно. Зато батыр, в дополнение к своим ратным подвигам, проявивший себя еще и как мырза, и как бий, обладал абсолютной властью в своем роду или племени. Чингизид, проявивший себя и на этом поприще, становился султаном улуса или ханом, но здесь существовали свои особенности. Батыр-чингизид был чужаком, и племя, недовольное его управлением, легко могло отказать ему в доверии, а потому власть батыра из черной кости над своими сородичами была более сильной. С другой стороны, чингизид мог объединить под своей властью несколько племен, в то время как, например, аргыны не стали бы подчиняться найманскому бию или батыру.

По этой причине дальновидные чингизиды всегда старались заручиться поддержкой своих боевых товарищей из простонародья. К XVIII в. чингизиды перестали брать невест только в своем сословии и стали все чаще родниться с предводителями сильных степных племен. Батыры и бии тоже охотно шли на подобное сближение, не без оснований рассчитывая использовать знатных зятьев в своих интересах. Эта форма взаимоотношений двух элит и была единственной силой, способной каким-то образом влиять на ситуацию в обществе.

Наследие хана Тауке

Когда правитель ведет войну с какими-либо

людьми только для того, чтобы они покорились

и подчинились ему, почитали все его предписания,

соглашались, чтобы он руководил и управлял

ими, как он это находит нужным, и чтобы они

соглашались со всеми его указаниями во всем, чего

бы он ни пожелал, то это несправедливая война.

Точно так же, если он ведет войну с единственной

целью одержать (над кем-то) верх, то и это несправедливая война.

Точно так же, если он ведет войну или убивает

не для чего другого, как только для того,

чтобы утолить свой гнев или ради удовольствия,

которое он получает от победы, то и это несправедливость.

Аль-Фараби