Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло

Джеффри Крайпал дал своей книге подзаголовок «Америка и религия без религии», поскольку, как он писал, Эсален был задуман как утопический эксперимент «в поисках золотой середины между религиозными откровениями и демократической, плюралистической, научно-технической революциями современности». Ключевой формой работы была здесь терапевтическая встреча, «духовное пространство, в котором может жить и процветать любая религия, если только – и это главное условие – не пытается навязать себя всему сообществу и не стремится «говорить за всех» Как гласит девиз раннего Эсалена: «Никто не держит наш флаг». В Эсалене спокойно относятся к догматике, называют себя людьми «духовными, но не религиозными»… Мистика здесь – не трансцендентная абстракция, лишенная морального или политического содержания. Этику Эсалена можно охарактеризовать так… гуманист во все глаза смотрит на чудо, ученый предпочитает отменять чудеса объяснениями».[692]

Эсален вырос из традиции Олдоса Хаксли, исследовавшего понятия утопии и антиутопии, а также из «до-когнитивных» литературных работ Генри Миллера, жившего в Биг-Сюре. У истоков Эсалена стояли Майкл Мерфи и Фридрих Шпигельберг; последний – эмигрант из Германии, друживший с Паулем Тиллихом и Карлом Густавом Юнгом, а также испытавший сильное влияние Рильке. Именно Шпигельберг первым употребил выражение «религия без религии» – и написал под этим заглавием книгу. По его мнению, исторические религии постоянно совершают две серьезные ошибки: во-первых, они понимают собственные символические утверждения буквально, а во-вторых, традиционно обесценивают одну сторону реальности (материальный мир) в пользу другой (трансцендентного, божественного измерения).

Шпигельберг полагал, что именно парадоксы, связанные с этими двумя ошибками, делают традиционные религии невыносимыми для большинства современных людей; в то же время он разделял хайдеггеровское чувство «изумления перед бытием». Это чувство, полагал он, стоит дополнить дзен-буддизмом и индийской йогой, которая, особенно в своей тантрической форме, «признает человеческое тело, по сути, первым и главным храмом божества».[693] Более того, искусство и психоанализ он считал двумя специфически западными путями постижения «высшего знания».

Эти идеи Шпигельберга легли в основу концепции Эсалена, но в дальнейшем их развивали многие другие, в самых разных направлениях – и именно разнообразие стало причиной успеха института в его ранние годы. Дик Прайс преподавал здесь собственную версию буддизма, основанную на понятии анатман – «не-я», отказа придавать чему-либо особое значение, готовности воспринимать течение жизни исключительно как действие божественной силы; Дж. Б. Райнс исследовал парапсихологию и ее связь с природой человека; Алан Уотс развивал свои идеи в «Космологии радости»; здесь проводились занятия по невербальной коммуникации, по осознанию своего тела и пробуждению чувств; здесь шли дискуссии о «психоделическом ориентализме» Тимоти Лири, «третьей силе психологии», «самоактуализации» и «пиковых переживаниях» Абрахама Маслоу. Не обходилось и без секса. «В центре концепции просвещения, принятой в Эсалене, – пишет Крайпал, – стоит своего рода мистический психоанализ, в котором о «сексе» говорят не реже, чем о «пиковых переживаниях»… который сравнивает пиковое духовное переживание с оргазмом, а оргазм считает потенциально духовным явлением».[694]

Абрахам Маслоу, центральная фигура в психологии «третьей силы», приобрел известность еще до приезда в Эсален: он преподавал в Бруклинском колледже и помогал Альфреду Кинзи в его знаменитом исследовании сексуальности нью-йоркцев. Оргазм выглядит вполне подходящей метафорой или аналогией введенного Маслоу понятия «пиковое переживание», представляющего собой «экстраординарный момент личной истории», «фундаментально меняющий мировоззрение человека благодаря острому и всеобъемлющему переживанию смысла, творчества, любви и бытия».[695]