Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Однако уже к концу 1960-х годов потенциал роста был исчерпан. Экономическое развитие стало сталкиваться с проблемами как на национальном, так и на международном уровне. Темпы роста стали замедляться, финансовый сектор испытывал трудности с возвратом вложенных в экономику денег. На этом фоне правительства в соответствии с кейнсианскими рецептами начали расширять социальные программы, то есть увеличивать объемы потребительских денег в экономике. Как выразился американский президент Ричард Никсон, «сегодня мы все кейнсианцы». Реакцией на это был рост потребительских цен и соответственно отток потребительских денег из финансового сектора, что еще более осложнило его положение.

Наступила эпоха стагфляции, когда одновременно наблюдался и застой в экономике, и инфляция – сочетание, которое в рамках традиционных моделей было невозможно.

Финансовый сектор начал активно искать возможности решения возникших у него проблем, и нашел их там же, где и почти столетием раньше. Помните: «вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение». Если до 1970-х годов взаимоотношения между развитыми и развивающимися странами были преимущественно монокультурными, то теперь они постепенно начали трансформироваться в инвестиционное взаимодействие.

Вспомним теперь, что мы говорили на второй и третьей лекциях, и о чем я уже упоминал в ходе нынешней лекции.

Для отдельных компаний финансового сектора перенос производства в страны с низкой стоимостью рабочей силы – необычайно прибыльная операция. Я тогда приводил расчеты: торговля с развивающейся страной в предельном варианте приносит финансовому сектору доход в 35 миллионов условных долларов, а перенос производства при тех же условиях – 750 миллионов.

Но эти 750 миллионов долларов – вычет из регулярно получаемых в развитой стране потребительских денег, сумма, на которую уменьшается совокупный спрос в мировой экономике. Так что перенос производства в развивающиеся страны только усугублял проблемы в развитых странах и для всего финансового сектора в целом, усиливая стагнацию. Это с одной стороны.

А теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны.

Доходы финансового сектора (не всего, а отдельных его сегментов) начали бурно расти. Но их некуда было размещать. Сами операции по переносу производства в развивающиеся страны много денег не требовали. В сущности, мы можем в качестве базового рассматривать такой случай, когда, скажем, оборудование, необходимое для регулярной замены выбывающих мощностей на Западе, что уже было предусмотрено бизнес-планами, просто устанавливалось в развивающихся государствах.

То есть, по сути дела, для финансового сектора эта операция была как бы бесплатной. Деньги на замену оборудования так и так выделены в рамках обычных поступлений от бизнеса, а уж куда оно там устанавливается – это неважно. Конечно, какие-то дополнительные издержки финансовый сектор должен был нести – на создание инфраструктуры, взятки и так далее. Впрочем, начиная с какого-то момента сами развивающиеся страны начали соревноваться за привлечение иностранных инвестиций, создавая объекты инфраструктуры за свой счет, в крайнем случае за счет кредитов международных организаций или международной помощи [150].

Итак, финансовый сектор начинает получать гигантскую дополнительную прибыль, которую ему некуда вложить в рамках текущих бизнес-процессов. Собственно, мы знаем, куда эти прибыли были направлены.

1. Финансирование, так сказать, новых технологий. Как многим уже понятно, я с огромным скепсисом отношусь к шумихе по поводу инноваций и новых технологий. Смысл возникновения этой шумихи мне понятен. В какой-то момент у богатых дяденек завелось много-много денежек, и масса людей начала думать, как бы заставить их поделиться.

Конечно, изначальный импульс такого рода кампаниям дают энтузиасты-бессеребренники, которые сами искренне верят в то, что они проповедуют, и которые уверены, что их идеи способны преобразить мир [151]. Но как только кто-то, неважно почему, обратит внимание и выделит деньги, тут же появляется толпа тех, кто будет кричать: смотрите, имярек уже выделил деньги, уже сделал выигрышную ставку. За новой технологией будущее – кто не успеет, тот навсегда опоздает.

Я помню, как в начале нулевых годов появилась информация, что какое-то уважаемое подведомство ООН сообщило, что согласно его оценкам нанотехнологии являются самым перспективным направлением исследований. Я не поленился, посмотрел в первоисточник. Да, там такие слова были сказаны, хотя общий тон был более умеренный. Но самое главное, на основании каких данных делалась эта оценка. Не на основе реальных результатов, достигнутых нанотехнологиями. В докладе как раз подчеркивалось, что их нет и они нескоро появятся. А весь вывод базировался на том, что за последние несколько лет нанотехнологии лидировали по количеству средств, привлеченных на исследования в этой области. В общем, перспективность технологии определяется тем, сколько денег в нее влили, то есть успешностью рекламной кампании, чистым пиаром.