Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

При этом надо понимать, что независимо от того, зарабатывает деньги финансовый сектор в потребительском секторе или внутри самого себя, его деятельность связана с издержками (опять-таки не забудем про то, что раньше говорилось про банкротства). И эти издержки пополняют потребительские деньги. То есть, замыкаясь на себя, финансовый сектор часть накопленных денег переводит в потребительский сектор.

Современный экономический кризис.

Таковы были основные, на мой взгляд, тенденции, характеризующие экономическое развитие в предкризисные четверть века. Еще раз напомню: в основе лежал процесс перемещения производства в развивающиеся страны с низкой стоимостью рабочей силы. В результате финансовый сектор начал получать огромные доходы, которые размещал в развитых странах, что и способствовало поддержанию глобального спроса в мировой экономике.

Однако поддержание всего этого механизма на ходу требовало, чтобы доходы финансового сектора от взаимодействия с развивающимися странами постоянно росли. Только при этом условии можно было снижать ставку процента, что стимулировало бы расширение кредитования в развитых странах и помогало бы мировой экономике не свалиться в дефляционный кризис. Однако, начиная с какого-то момента времени, эти доходы расти перестали.

Та ниша, на которую ориентировался финансовый сектор, а именно гигантские запасы дешевой рабочей силы в Китае и других государствах Юго-Восточной Азии (при определенных требованиях к наличию инфраструктуры), постепенно начала вырабатываться. Доходы работников в задействованных странах, а значит, и издержки финансового сектора начали расти, уменьшая прибыль и снижая возможности финансового сектора кредитовать потребителей в развитых странах на прежних условиях.

Круг допустимых заемщиков начал сужаться, а ставка процента, вместо того чтобы снижаться, как она это делала долгое время и к чему все привыкли, начала расти. Те, кто набрал кредитов в расчете на то, что ему удастся, когда наступит время, перекредитоваться на более выгодных условиях, либо не смогли расплатиться, либо вынуждены были снизить свое потребление.

Опция «не смогли расплатиться» спровоцировала финансовый кризис, опция «снизить потребление, чтобы расплатиться» повлекла за собой дефляционный экономический спад. Все это происходило одновременно, и одна тенденция усиливала другую. Вот, в сущности, и все, что произошло с мировой экономикой начиная с 2007 года.

Следует отдать должное политическим и денежным властям ведущих стран мира. Они действовали оперативно и достаточно эффективно. Что, впрочем, неудивительно, так как весь инструментарий известен еще с эпохи Великой ценовой депрессии (и даже еще раньше) и опыт его использования за почти 150 лет накоплен значительный. Конечно, требовалась координация действий, однако способы такой координации были наработаны давно в рамках существования «большой семерки» промышленно развитых капиталистических государств. Эти методы были перенесены на более широкой круг государств («большая двадцатка»), что также было правильно, поскольку число влиятельных участников мирового экономического процесса за время переноса производства в развивающиеся страны расширился.

Наверное, что-то можно было сделать лучше, что-то вообще не надо было делать. Где-то решения принимались быстро и оперативно, где-то, например в Европе, они вязли в бюрократическом болоте и экономических предрассудках. Можно упрекнуть экономистов и экспертов в том, что они проспали начало экономического кризиса в 2007 году, хотя снижение на рынке недвижимости США было очевидным, и не предвидеть, к каким последствиям оно может привести, при наличии хотя бы минимального здравого смысла было нельзя. Потом, когда ситуация в августе 2007 года обострилась, масштабы проблем были многократно занижены. Я хорошо помню, как весной 2008 года всех пытались убедить, что основные трудности позади и экономика США вместе с мировой уже выкарабкивается из той небольшой ямки, в которую невзначай попали. Так что, когда мировая экономика после краха Lehman Brothers вошла в пике, мало кто оказался к этому готов.

Неокономики, в том виде, в каком она представлена в этих лекциях, еше не существовало. Она представляла собой несколько общих, лишь немного развернутых суждений, но даже они тогда позволяли понять, что речь идет о действительно серьезном, можно сказать, системном кризисе. Но это так, к слову.

Как ни оценивать оперативные действия политических и денежных властей в условиях кризиса, в их основе лежали и до сих пор лежат ложные представления о перспективах и возможностях мировой экономики.

У ортодоксальной экономической теории и у неокономики существуют серьезные расхождения по поводу того, как рассматривать и описывать экономические кризисы и какие выводы из этого делать. Для ортодоксальной экономики кризисы – это просто заминки на пути неуклонного поступательного роста экономики, что является ее естественным состоянием.