Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир

Во времена Цицерона встречались люди инертные, ленивые или неученые, которые разделяли точку зрения здравого смысла, к которым всем сердцем присоединяюсь и я лично <…> – точку зрения, согласно которой все эти места и образы погребут под грудой камней то, что немощному человеку под силу запомнить естественным путем. Цицерон же доверяет этому искусству и защищает его. Очевидно, от природы он обладал невероятно восприимчивой зрительной памятью³⁵,

– пишет Ф. Йейтс. Случай такой необыкновенной зрительной памяти разбирает в своей работе под названием «Маленькая книжка о большой памяти» (1968 г.) отечественный психолог А.Р. Лурия. Личность многолетнего испытуемого Лурии (с которым также работали Л.С. Выготский и А.Н. Леонтьев), обозначенного инициалом Ш., давно установлена – речь идет об известном эстрадном мнемонисте Соломоне Шерешевском (ум. в 1958 г.). Лурия очень быстро убеждается в том, что объем памяти Ш., по-видимому, границ не имеет и бессмысленно было бы пытаться его измерить. Равно как и не имеет ясных границ и «прочность удержания [мнемонических] следов»³⁶ (он мог безошибочно воспроизвести когда-то удержанный в памяти ряд спустя годы и даже десятилетия, без предупреждения). Это заставило Лурию переключиться с попыток измерения памяти на описание ее «психологической структуры»³⁷.

Метод Ш. поразительным образом совпадает с мнемотехникой, описанной у Ф. Йейтс:

Когда Ш. прочитывал длинный ряд слов, каждое из этих слов вызывало наглядный образ; но слов было много, и Ш. должен был «расставлять» эти образы в целый ряд. Чаще всего – и это сохранялось у Ш. на всю жизнь – он «расставлял» эти образы по какой-нибудь дороге. Иногда это была улица его родного города, двор его дома, ярко запечатлевшийся у него еще с детских лет. Иногда это была одна из московских улиц. Часто он шел по этой улице, нередко это была улица Горького в Москве, начиная с площади Маяковского, медленно продвигаясь вниз и «расставляя» образы у домов, ворот и окон магазинов, и иногда незаметно для себя оказывался вновь в родном Торжке и кончал свой путь… у дома его детства… <…>

Эта техника превращения предъявленного ряда слов в наглядный ряд образов делала понятным, почему Ш. с такой легкостью мог воспроизводить длинный ряд в прямом или обратном порядке, быстро называть слово, которое предшествовало данному или следовало за ним: для этого ему нужно было только начать свою прогулку с начала или с конца улицы или найти образ названного предмета и затем «посмотреть» на то, что стоит с обеих сторон от него. Отличия от обычной образной памяти заключались лишь в том, что образы Ш. были исключительно яркими и прочными, что он мог «отворачиваться» от них, а затем, «поворачиваясь» к ним, видеть их снова³⁸.