Эпоха веры

В следующем поколении реакция приняла более мягкие формы. Некоторые ортодоксальные богословы, смело взяв на вооружение логику, предложили доказать истинность традиционной веры с помощью разума. Эти мутакаллимуны (то есть логики) были схоластами ислама; они предприняли то же самое примирение религиозных догм с греческой философией, которое Маймонид в двенадцатом веке попытался сделать для иудаизма, а Фома Аквинский в тринадцатом — для христианства. Абуль-Хасан аль-Ашари (873–935) из Басры, проповедовавший мутазилитские доктрины в течение десяти лет, на сороковом году жизни обратился против них, атаковал их мутазилитским оружием логики и излил поток консервативной полемики, в которой мощно разделил победу старого вероучения. Он без колебаний принял предопределение Мухаммеда: Бог предопределил каждое действие и событие и является их первопричиной; Он выше всех законов и морали; Он «правит Своими созданиями как суверен, делая то, что хочет; если бы Он отправил их всех в ад, то не было бы никакого зла».59 Не всем ортодоксам нравилось такое подчинение веры интеллектуальным дебатам; многие провозглашали формулу Bila kayf — «Верь, не спрашивая как».60 Богословы в большинстве своем перестали обсуждать основные вопросы, а погрязли в схоластических тонкостях доктрины, основы которой они принимали как аксиому.

Философское брожение затихло в Багдаде, а затем возникло при мелких дворах. Сайфул-Даула предоставил дом в Алеппо Мухаммаду Абу Насру аль-Фараби, первому турку, прославившемуся в философии. Он родился в Фарабе в Туркестане, изучал логику у христианских учителей в Багдаде и Харране, сорок раз прочитал «Физику» Аристотеля и 200 раз «De Anima», был осужден как еретик в Багдаде, принял учение и одежду суфия и жил как воздушные ласточки. «Он был самым равнодушным из людей к вещам этого мира», — говорит Ибн Халликан; «он никогда не прилагал ни малейших усилий, чтобы добыть себе средства к существованию или обзавестись жильем».61 Сайфуль-Даула спросил его, сколько ему нужно на содержание; аль-Фараби решил, что четырех дирхемов (2,00 доллара) в день будет достаточно; принц назначил ему это содержание на всю жизнь.

Сохранилось 39 работ аль-Фараби, многие из которых являются комментариями к Аристотелю. Его «Ихса аль-улум», или «Энциклопедия наук», обобщила знания своего времени в области филологии, логики, математики, физики, химии, экономики и политики. Он дал прямой отрицательный ответ на вопрос, который вскоре взволновал философов-схоластов христианства: Существует ли всеобщее (род, вид или качество) отдельно от конкретного индивида? Обманутый, как и все остальные, теологией Аристотеля, он превратился из твердолобого стагирита в мистика и прожил достаточно долго, чтобы погрузиться в ортодоксальную веру. В молодости он исповедовал теоретический агностицизм,62 он достаточно продвинулся в жизни, чтобы дать подробное описание божества.63 Он перенял доказательства существования Бога у Аристотеля, как это сделал бы Аквинский три столетия спустя: цепь случайных событий требует для своей разумности конечного необходимого существа; цепь причин требует Первой причины; ряд движений требует Первопричины без движения; множественность требует единства. Конечная цель философии, никогда не достижимая, — познание Первопричины; лучший подход к такому познанию — чистота души. Как и Аристотель, аль-Фараби тщательно старался сделать себя непонятным в вопросе о бессмертии. Он умер в Дамаске в 950 году.