Эпоха веры

Если Платон, Августин и францисканцы считали душу заключенной в теле и отождествляли человека только с душой, то Фома смело принимает аристотелевскую точку зрения и определяет человека — даже личность — как совокупность тела и души, материи и формы.95 Душа, или животворящая, создающая формы внутренняя энергия, неделимо присутствует в каждой части тела.96 Она связана с телом тысячью способов. Как растительная душа она зависит от пищи; как чувствительная душа она зависит от ощущений; как рациональная душа она нуждается в образах, порожденных ощущениями или составленных из них. Даже интеллектуальные способности и нравственное восприятие зависят от достаточно здорового тела; толстая кожа обычно означает нечувствительную душу.97 Сны, страсти, душевные болезни, темперамент имеют физиологическую основу.98 Временами Томас говорит так, словно тело и душа — это единая реальность, внутренняя энергия и внешняя форма неделимого целого. Тем не менее ему казалось очевидным, что рациональная душа — абстрагирующая, обобщающая, рассуждающая, составляющая схемы вселенной — является бесплотной реальностью. Как бы мы ни старались, несмотря на нашу склонность воспринимать все вещи в материальных терминах, мы не можем найти в сознании ничего материального; это реальность, не похожая ни на что физическое или пространственное. Эта рациональная душа должна быть классифицирована как духовная, как нечто, вложенное в нас тем Богом, который является психической силой, стоящей за всеми физическими явлениями. Только нематериальная сила могла бы сформировать универсальную идею, или прыгнуть назад и вперед во времени, или с одинаковой легкостью постичь великое и малое.99 Разум может осознавать себя; но невозможно представить себе материальную сущность как осознающую себя.

Поэтому разумно полагать, что эта духовная сила в нас выживает после смерти тела. Но душа, отделенная таким образом, не является личностью; она не может чувствовать, волить или думать; это беспомощный призрак, который не может функционировать без своей плоти.100 Только когда она воссоединится, через воскресение тела, с телесным каркасом, в котором она была внутренней жизнью, она составит с этим телом индивидуальную и бессмертную личность. Именно потому, что Аверроэс и его последователи не верили в воскресение тела, они пришли к теории, согласно которой бессмертен только «активный интеллект», или душа космоса или вида. Фома использует все ресурсы своей диалектики, чтобы опровергнуть эту теорию. Для него этот конфликт с Аверроэсом по поводу бессмертия был жизненно важным вопросом века, по сравнению с которым такие простые перестановки границ и титулов, как физические битвы, были пустяковым безумием.

Душа, говорит Фома, обладает пятью способностями или силами: растительной, благодаря которой она питается, растет и размножается; чувствительной, благодаря которой она получает ощущения из внешнего мира; аппетитной, благодаря которой она желает и волит; двигательной, благодаря которой она совершает движения; и интеллектуальной, благодаря которой она мыслит.101 Все знания зарождаются в органах чувств, но ощущения не падают на пустую поверхность или tabula rasa; они поступают в сложную структуру, sensus communis, или общий сенсорный центр, который координирует ощущения или восприятия в идеи. Томас соглашается с Аристотелем и Локком, что «в интеллекте нет ничего, что не было бы сначала в чувствах»; но он добавляет, как Лейбниц и Кант, «кроме самого интеллекта» — организованной способности организовывать ощущения в мысль, наконец, в те универсалии и абстрактные идеи, которые являются инструментами разума и на этой земле исключительной прерогативой человека.

Воля или аппетит — это способность, с помощью которой душа или жизненная сила движется к тому, что интеллект воспринимает как благо. Фома, следуя Аристотелю, определяет благо как «то, что желательно».102 Красота — это форма блага; это то, что доставляет удовольствие при виде красоты. Почему она радует? Через пропорцию и гармонию частей в организованном целом. Интеллект подчиняется воле в той мере, в какой желание может определять направление мысли; но воля подчиняется интеллекту в той мере, в какой наши желания определяются тем, как мы представляем себе вещи, какими мнениями мы (обычно подражая другим) о них обладаем; «добро, как оно понимается, движет волей». Свобода на самом деле лежит не в воле, которая «обязательно движется» пониманием дела, представленным интеллектом,103 но в суждении (arbitrium); поэтому свобода напрямую зависит от знания, разума, мудрости, от способности интеллекта представить воле истинную картину ситуации; только мудрые действительно свободны.104 Интеллект — не только лучший и высший, но и самый могущественный из всех способностей души. «Из всех человеческих занятий стремление к мудрости — самое совершенное, самое возвышенное, самое выгодное, самое восхитительное».105 «Правильная работа человека заключается в том, чтобы понимать».106

5. Этика