Эпоха веры

Вольсунг — это любой потомок Ваэльса, норвежского короля, который был правнуком Одина и дедом Сигурда (Зигфрида). В «Нибелунглиде» нибелунги — бургундские короли, в «Волсунгасаге» — раса карликов, охраняющих в Рейне золотой клад и кольцо, которые бесконечно драгоценны, но приносят проклятие и несчастье всем, кто ими владеет. Сигурд убивает дракона Фафнира, хранителя клада, и захватывает его. В своих странствиях он приходит к окруженному огнем холму, на котором спит валькирия (полубогиня, происходившая от Одина) Брунхильд; это одна из форм сказки о Спящей красавице. Сигурд восхищен ее красотой, и она восхищена, они скрепляют свои узы, а затем — как это бывает с мужчинами во многих средневековых романах — он покидает ее и возобновляет свои странствия. При дворе Гиуки, рейнского короля, он находит принцессу Гудрун. Ее мать дает ему заколдованный напиток, который позволяет ему забыть Брунхильд и жениться на Гудрун. Гуннар, сын Гуки, женится на Брюнхильд и привозит ее ко двору. Возмущенная амнезией Сигурда, она убивает его, а затем в раскаянии садится на его погребальный костер, закалывает себя его мечом и сгорает вместе с ним.

Самой современной по форме из этих исландских саг является «Повесть о сожженном Ньяле» (ок. 1220 г.). Персонажи резко выражены в поступках и словах, а не в описаниях; повествование хорошо построено и с присущей ему фатальностью движется через волнующие события к центральной катастрофе — сожжению дома Ньяля, его жены Бергторы и сыновей вооруженным отрядом врагов под предводительством Флоси, жаждущих кровной мести сыновьям Ньяля.

Тогда Флоси… воззвал к Нджалу и сказал,

«Я предлагаю тебе, господин Нджал, выйти на улицу, ибо недостойно, чтобы ты горел в помещении».

«Я не выйду, — сказал Нджал, — ибо я уже стар и мало способен отомстить за своих сыновей, но я не буду жить в позоре».

Тогда Флоси сказал Бергтору: «Выйди, хозяйка, ибо я ни за что не сожгу тебя в доме».

«Меня отдали Ньялю молодой, — сказала Бергтора, — и я обещала ему, что мы оба разделим одну и ту же судьбу».

После этого они оба вернулись в дом.

«Что же нам теперь делать?» — спросил Бергтора.

«Мы пойдем в нашу постель, — сказал Нджал, — и ляжем; я давно хочу отдохнуть».

Тогда она сказала мальчику Торду, сыну Кари: «Тебя я выведу, и ты не должен гореть здесь».

«Ты обещала мне, бабушка, — сказал мальчик, — что мы никогда не расстанемся, пока я хочу быть с тобой; но я думаю, что гораздо лучше умереть с тобой и Нджалом, чем жить после тебя».

Затем она отнесла мальчика к своей постели и… положила его между собой и Нджалом. Затем они подписали себя и мальчика крестом и отдали свои души в руки Божьи; и это было последнее слово, которое услышали от них люди.22

Эпоха переселений (300–600 гг.) отложила в смущенной памяти народов и менестрелей тысячи историй о социальном хаосе, варварской храбрости и убийственной любви. Некоторые из этих историй попали в Норвегию и Исландию и породили V olsungasaga; многие, с похожими именами и темами, жили и размножались в Германии в виде легенд, баллад и саг. В неизвестное время в двенадцатом веке неизвестный немец, объединив и преобразовав эти материалы, сочинил «Нибелунглид», или «Песнь о Нибелунгах». Ее форма представляет собой конкатенацию рифмованных двустиший на средневерхненемецком языке, а повествование — смесь первобытных страстей и языческих настроений.