Эпоха Закатного солнца (СИ)

— Слишком большой риск, — воспротивился эмир. — Нет никакой уверенности, что мы победим северян, после тяжелого перехода через горы. Наши воины сильны, но они никогда не были на чужой земле. И веры тархистанцам нет, никто не знает, есть ли там за горами эта земля. — Эмир поднимается на ноги. — Выбирайте себе оазисы, стройте города и возделывайте землю.

Закончив этими словами свою речь, эмир покинул храм и вернулся в свой барак*. Остальные ханы тоже разбрелись по своим лагерям, кто-то недовольный, а кто-то не сильно заинтересованный. Многие ханы были стары, и войны никакой не хотели, а особенно дальних походов.

Рияз-хан влетел в свой шатёр, запинаясь о край ковра, словно пятки его щекотали языки пламени. Негодование его было таким сильным, что чувствовалось за версту. Сбросил он с лязгом свой пояс с саблей на землю, чем потревожил сон красавицы жены.

— Старик желает вести оседлый образ жизни, — выпаливает с негодованием мужчина, усевшись на подушки, когда жена принялась снимать с него кожаные сапоги. — Будем возделывать песок, и умирать от засухи!

— Разве нет способа убедить эмира? — деликатно поинтересовалась чернявая женщина, помогая мужу раздеться.

— Эмир совсем ослаб умом. — Рияз неохотно поднял руки, позволяя стянуть с себя рубаху. — Никакие уговоры его не возьмут. Если бы только был я эмиром.

— Так убей старого и стань новым, — женщина налила вина из кувшина и поднесла чашу своему благоверному супругу. — Разве закон не так писан?

— Что ты понимаешь в законе? Твой удел рожать и ублажать, женщина! — С отвращением фыркает Рияз, принимая из рук жены своей пиалу.

— Может, и понимаю я мало, но мыслю яснее твоего, — спокойно отвечает мудрая женщина. — Убей эмира и сядь на его место. Станут тебе подчиняться все ханы, и женщин ты сможешь брать столько, сколько ложе будет вмещать.

— Хафса, милая моя, — Рияз вдруг подобрел от услышанных слов, — подойди ко мне.

Грациозной походкой Хафса подходит к мужу своему, что в одночасье сгребает женское полуобнаженное тело своими руками и оставляет горячий поцелуй на губах сладковатых, как персики в тархистанских садах.

— Не говори слов любви, хан. — Обратилась женщина осторожно к своему мужу. — Покуда уверен не будешь, лучше просто имей.

Ночью той свершилось то, что давно уже не случалось в священном городе. В бараке воссел новый эмир, а старого укутали в шелка и предали огню и песчаному ветру, дабы Нейт, богиня смерти, упокоила его душу.

Сменив яркую чалму на плетеные косы, Рияз стал новым эмиром, а подле него была мудрая жена Хафса.

Комментарий к К1.Г5. Фиаллэ

*барак - в данном случае это замок эмира.

Еще совсем чуть-чуть и первая книга будет закончена. Как я говорила раньше, каждая “книга” будет нести свою суть, здесь мы в основном знакомимся с персонажами, потихоньку проникаем в их культуру.

========== К1.Г6. Город миражей ==========

Высокие каменные стены дрожат, но не от приближающегося табуна лошадей и не под натиском орды вражеской, а от непостоянства своего местонахождения. Всю ночь и уже половину дня хуаруил несет Тиарет. От нехватки воды, девушка то и дело засыпает в седле, просыпается от оглушительного шума воды, что появляется неожиданно и исчезает так же.

Многие валинорцы слышали об этом месте, но не верили, так же как и не верили в существование морского дракона, ведь не было тех, кто видел воочию все это, в живых больше. Только в одной из книг Тиарет видела мельком запись о городе миражей. Место то было гиблым для путников, что измученные солнцем блуждают по городу и умирают в муках от голода и жажды. Души их неупокоенные до сих пор скитаются. Мелькают они за домами и выглядывают из окон, но никакого вреда не причиняют. Они точно так же загнаны в ловушку.

Город этот похож сразу на тысячи городов, ведь каждая душа добавляет в него частичку своего мира. Нет правды ни в стенах, ни в мостовых белокаменных, лишь в песке под ногами коня оная имеется.

Солнце давно перешагнуло отметку полудня. Тиарет едва хватало сил держать себя в седле. Говорить было трудно на любом из известных ей языков, во рту все пересохло, даже слюни не выделялись, чтобы хоть как-то смягчить ощущения. Голова уже третий час гудела и кружилась от жаркого солнца. Тиарет впервые в этот момент подумала о роге, что так кстати болтался у нее под грудью, но понимала, что помощь к ней пришла бы слишком поздно.

— Ruellon, — с трудом выдавила из себя эльфийка хриплый зов, но конь понял её без слов, сворачивая на широкую улицу.

С одной стороны они словно шли по Анварду, и всё на этой стороне было ясным, статуи львов огромные и дома из серого камня. Но была эта сторона безлюдна и пуста, только ветер гулял по ней.

С другой стороны будто возвысился над Тиарет Ташбаан с его величественными колоннами и персиковыми садами. Казалось, стоит только руку протянуть, как сладкий и сочный персик окажется в ней. А водопады Ташбаана так шумели, что жажда становилась ещё более мучительной.