Эпохи холст – багряной кистью

«Встреться они без главных линейных сил Того, им бы только и оставалось, что уносить ноги. Но если с востока подоспеет Камимура, дело примет совсем иной… дурной оборот. Не мог Того не позвать Камимуру, – совершенно уверенно решил Рожественский, – а интересно…»

И на всякий случай спросил:

– Мы по-прежнему глушим «искрой» эфир?

– Так точно.

– А не попробовать ли нам достучаться до «Маньчжурии»?

Предложение, естественно, было истолковано как приказ, принято в ответственность старшего флагманского офицера, убежав по исполнительной цепочке.

Следовало оповестить, в том числе и мателоты, что также усиленно «фонили» на телеграфных беспроводных частотах (надо сказать, что ознакомившись с перспективами радиоборьбы, Рожественский подошёл к этому делу со всей серьёзностью, даже на таком неприхотливом уровне). Теперь дело было за «маркони»-телеграфистами, когда они наладят свои приборы, отстучат-отморзянят сообщения, получат ли – не получат «квитанции». И скажут-доложат «да» или «нет»!

При этом не стоило забывать и о работе вражеских станций, как в противодействии, так и в оперативном использовании, полагая, что Того вполне может скидывать ориентировку Камимуре, если он действительно где-то поблизости. Связаться же телеграфным сигналом с «Маньчжурией» было вполне по силам, поскольку японцы, отправляя судно в дозорно-патрульную экспедицию в северные широты, снабдили трофейный пароход улучшенной станцией, с большей дальностью действия.

А пока продолжали мешкать, наблюдая, как броненосцы японской эскадры постепенно сокращают расстояние.

Монотонность докладов дальномерных постов поднималась на тональность выше по мере умаления показаний:

– Шестьдесят!

«Шестьдесят» – и флагманский «Суворов» и держащие интервал на траверсах мателоты ещё могли сохранять некоторый промежуток времени… и мили-кабельтовые на зюйдовый курс.

До отметки и окрика «пятьдесят пять!».

Они не знали…

* * *

Они не знали, что «Маньчжурия» ещё каких-то полтора часа назад на всех парах, заклепав клапана, надрываясь кочегаркой и машинами, бешеной скачкой по волнам улепётывала от крейсера-«собачки» контр-адмирала Дэвы.

На полуюте парохода пылал пожар, сбитый грот увлёк за собой все растяжки антенн, и о каком-то налаживании связи не могло быть и речи.

Командир вновь возвращённого под Андреевский флаг вспомогательного крейсера допустил ошибку – завидев дымы неизвестных кораблей, беспечно позволил им подойти слишком близко, уповая надеждой, что это передовой дозор Витгефта. И шансов убежать у «Маньчжурии» при максимальных восемнадцати против паспортных двадцати с половиной узлах «Читосе», что Дэва выделил в погоню за «русским», не было.

Потому что не было этих «восемнадцати»…

Впрочем, и японский бронепалубник на крупной зыби сам едва давал девятнадцать. Успев метко влепить двумя снарядами при первом контакте, переваливающийся с волны на волну пятитысячетонный крейсер теперь лишь сеял всплесками вокруг да около убегавшего «русского».

Погоня затягивалась, всё дальше уходя на вест, что никак не стыковалось с планами командира 3-го боевого отряда.

Контр-адмирал Дэва получил телеграммой совершенно однозначный приказ – следовать к Квельпарту, где могла ждать более жирная добыча, где флот микадо, вероятно, схватился с отрядом коварного Рожественского, и его, Дэвы, крейсера могут понадобиться, за полным отсутствием других лёгких сил.

Так и не настигнув вражеское вспомогательное судно, «Читосе» был отозван и поспешил вдогон основному отряду.

* * *

Боевые корабли под «хиномару» появились неожиданно, свалившись как снег на голову!

«Воронеж» и «Миннесота», стоящие на якорях, под вялыми парами, без брандвахты, не имели никаких шансов.

Всё, что и могли переполошенные команды, это спешно стронуть, попытавшись направить пароходы к берегу, посадив их на мели.

Крейсера вели обстрел.

* * *

Смелое упрямство гайдзинов, не пожелавших сдаться и под огнём выбросивших свои суда на сушу, не могло не расстроить Дэву Сигэто. Но не так чтоб очень.

«Корабли эскадры Витгефта сюда, конечно, заглянут, – полагал он, – и даже бросят якоря! Но не думаю, что у русских будет время и резон всерьёз заниматься спасением повреждённых пароходов… ввиду близости баз японской метрополии. Так что неуклюже заваленные набок транспортники ещё вполне могут оказаться трофеем для Японии».

– Русские тут не хозяева! – объявил контр-адмирал ожидающим распоряжений офицерам.

Не стал Дэва в том числе оставлять и «Ицукусиму» для призования и пленения матросов противника, сочтя это не только излишним, но и опасным. Изношенные машины старого бронепалубника выдавали от силы тринадцать узлов. И в одиночку, как скоро появись здесь дозорные быстроходные крейсера порт-артурской, ему без шансов.

Поэтому, покидав снаряды и добившись умеренных повреждений и пожаров, японцы поспешили на ост, уверенные, что больше нужны там…

…Там, где главные силы Объединённого флота сцепились с отрядом Рожественского.

* * *

На «шестидесяти» третий в строю, то бишь «Сикисима», произвёл выстрел.

Думали – началось!

Думали – пуганый «японец» решил упредить и начать первым!