Эпохи холст – багряной кистью

К непониманию, к вспышкам бешенства вместе с ожесточённостью приходило постыдное ощущение беспомощности. Ввергая в оцепенение перед каким-то непостижимым превосходством врага, который, в отличие от японских артиллеристов, шаг за шагом добивался попаданий, сам же дьявольски ускользая из прицелов.

И дело было не в наносимых повреждениях… они, кстати, к уже имевшим место быть пока не несли в себе особо серьёзных и угрожающих боеспособности кораблей последствий.

Сам факт – тебя раз за разом бьют…

Тебя бьют, ты силишься, отвечаешь, но катана лишь шипит, раздирая воздух!

«В нашем случае – море… раздирая море!» – мрачно поправился адмирал, погружаясь в глубь своих ощущений, пытаясь разобраться и подавить тревожные эмоции. Эмоции, что где-то в глубине азиатской желтокожей низкорослой души зрели комплексом неполноценности перед величием европейской цивилизации… перед белыми варварами… перед рыжими гайдзинами… будь они прокляты!

Безнаказанность!

Во всём этом проглядывала какая-то невыносимая безнаказанность!

Как когда-то «чёрные корабли» коммодора Перри, совершая экспансию запада на восток, беспрепятственно расстреливали берега Ниппон, так и сейчас «Микаса» проглотил очередной «шестидюймовый» – убитые и раненые в правом каземате, выведенное из строя орудие среднего калибра. А ещё ранее взрыв на спардеке, разбив навесное оборудование… без возгораний. И уже третий раз поменяли обслугу в носовой башне ГК.

А до этого «Асахи» – двенадцатидюймовый взорвался на поясной броне. Без пробития, но вдавлена броневая плита, спровоцировав фильтрацию воды… пока в границах локализации. Сквозная дыра в передней трубе.

«Фудзи»…

Что-то там было о «Фудзи», но адмирал уже не слушал, заранее поняв, что «Фудзи» в норме. В пределе нормы… даже когда тот или иной «концевой» в русском отряде удосуживался перевести огонь на необстреливаемый броненосец.

Рассматривая в оптику эти уродливые (иных эпитетов не нашлось) своей боевой раскраской, будто заговорённые и тем неуязвимые, и тем до сих пор безнаказанные вражеские корабли, Того вспомнил произошедшее с командиром крейсера «Адзума», капитаном 1-го ранга Фудзии Копти.

Информация пришла уже после отчёта контр-адмирала Мису, засекреченными рапортами уцелевших офицеров погибшего корабля.

Оказавшись в подобной ситуации, когда расписанный демоническими зигзагами, заведомо сильный броненосец избивал израненный крейсер… сломленный позором поражения Фудзии Коити – он просто… потерял рассудок! Размахивая фамильным мечом, он бегал по мостику в безумной уверенности, что гайдизны непременно намерены захватить крейсер абордажем! И чтоб тот не достался врагу…

Даже не факт, что вражеский броненосец удачно применил бы самодвижущиеся мины…

И оставался некий шанс самим нанести ответный минный удар, и ещё…

И ещё всякие «ещё» и всякие «если»!

А когда сомнительный в преждевременности приказ «открыть кингстоны» был исполнен и «Адзума» уже безвозвратно шёл ко дну, несчастный капитан совершил ритуальное самоубийство.

Командующий провёл сжатым кулаком от пояса к груди и скованно передёрнул плечами, брезгливо отстраняясь от сравнений, изгоняя из головы ухмыляющихся бесов.

Даже озираясь на осколки переживаний прошлого, в свои пятьдесят шесть, из которых тридцать три он носил погоны, успев немало повидать на военном поприще, подобных душевных катастроф Хэйхатиро Того себе и помыслить не мог.

Дистанция дальномера в боевой рубке «Микасы», колеблясь, дошла до отметки «45».

– Адмиральский флаг на «среднем»! – известили с сигнального мостика.

Почему-то при всё более прорисовывающихся деталях эту только сейчас удалось разглядеть. И принять это решение Рожественского, как очевидно оптимальное – поставить флагманский корабль в неизменной середине, тогда как при постоянной смене галсов «головной» мателот оказывался «концевым» и обратно.

Теперь Того конкретно всматривался в идущий в середине «Суворов», словно надеясь увидеть там изворотливого визави. И был наконец вознаграждён, легонько хлопнув в ладоши, вознося благодарности богам – вражеский броненосец украсился характерным цветком и густым дымом разрыва японского снаряда. Наконец-то!

– Это «Асахи»! – тут же известил вахтенный, что и без пояснений было известно – какой именно корабль линии вёл огонь по «среднему».

И получал, кстати, от него же.

* * *

Рубка «Суворова»…

Вестибулярный аппарат давно уже настроился – тело клонилось, как податливый тростник, сохраняя «поплавок» вертикального положения, когда многотонный броненосец отыгрывал инертной массой на волнах то продольной, то бортовой качкой. Когда же судно особо заметно кренилось на циркуляции, ноги будто впивались в настил неспокойной палубы, а руки даже не порывались схватиться за что-нибудь – удержаться. Тем более что крикучие исполнительные команды предупреждали об очередном повороте.

Раскаты отдельных выстрелов и мощные лязгающие тычки залпов врывались сквозь прорезь рубки, доходя запоздалым эхом через пустоты отсеков и металлическую отдачу корпуса.

Удар фугаса прозвучал… ощутился иначе! Это понималось не только органами чувств, а самим фактом – попали!