Эпохи холст – багряной кистью

Японские телеграфисты за этим постоянным эфирным хаосом глушить даже и не пытались – пассивно шли в кильватере активности противника, ловя моменты, когда русские бывало соизволяли снять радиопротиводействие, успевая лишь коротко дать свои «точки-тире».

Того требовательно пытался отыскать в эфире хоть намёк на Камимуру. Но всё, что и удалось перекинуться телеграммами с контр-адмиралом Дэвой, поставив тому одну, а затем другую задачу.

По крайней мере, Дэва успел сообщить о русских транспортах у Квельпарта.

– Значит, я был прав, – ровным голосом заключил японский командующий.

Любые, даже такие незначительные подтверждения расчётов привносили в шаткие планы необходимые проценты устойчивости.

Штурман принёс выкладки с милями и цифрами, представив свои заключения.

Широта-долгота места в Жёлтом море, где Дэва встретил крейсерский дозор, предыдущие контрольные координатные точки прохождения порт-артурской эскадры, давали примерный средний эскадренный ход Витгефта. По самым оптимистичным (для русских) сценариям, к Квельпарту он подойдёт лишь к закату. А судя по погоде, стемнеет ещё раньше.

– Значит, время дожать Рожественского у нас есть, – объявил адмирал штабным офицерам, – учитывая, что…

…Русские тоже и весьма значительно сбавили ход.

Сейчас японская эскадра, миновав траверс вражеского отряда, ушла вперёд на тридцать кабельтовых, оттянувшись вправо на все девяносто, дабы избежать беспокоящего огня с «Суворова».

– Ещё немного, – донёс до подчинённых адмирал, – выгадать двадцать-тридцать кабельтовых и можно давать команду на сближение, ложась в охват «головы». Рожественский уже показал хорошую манёвренность и так просто «палочку» против себя не допустит. Станет уклоняться, но тем самым окончательно потеряет оперативную возможность прорваться к Квельпарту!

«Что нам и требовалось», – мысленно закончил этот решительный спич командующий… однако далеко не так браво.

Замкнувшись в себе, обременённый ответственностью, не имеющий права на ошибку адмирал попробовал поймать свою тревогу за хвост, вспоминая из докладов:

…сколько стреляло на борт у врага… сколько в совокупности у него, обобщая, насколько стало меньше от начального;

…а у «Микасы» от близких падений двенадцатидюймовых открылась старая, полученная ещё от «витгефта» рана – заделанная пробоина в броневой плите главного пояса, внизу шла борьба по живучести, работали помпы;

…и нечто подобное было у «Сикисимы» – отыграли последствия минной атаки, и только сейчас третий мателот выбросил сигнал, обещая в скором времени устранить течи в отсеках и дать необходимый ход.

«Искушение сильного против слабого оказалось немного обманчивым», – признался себе Хэйхатиро. Взявшись за бинокль, отыскал на горизонте дымы отряда Дэвы – бронепалубники – небольшое подспорье. Рассчитывать в эскадренном бою на их пушки, конечно, особо не стоит, даже обрати русские внимание на эти лёгкие крейсера. Но четыре дальнобойных восьмидюймовых орудия «Кассаги» и «Читосе» будут отвлекать и заставят понервничать. Дэва смелый командир.

* * *

«Рион» уверенно уходил от преследователей, растянув полосу дыма, сносимого ветром и скоростью. Следом, поотстав, выжимали не меньше девятнадцати узлов два передовых крейсера Дэвы. «Суворов» с мателотами шёл навстречу на параллели, пока с незаметным угловым схождением на встречных двенадцати узлах.

При суммарной скорости сближения с бронепалубниками Дэвы (в привычной нам метрике – это под шестьдесят километров в час) на дистанцию «семьдесят кабельтовых» они выходили буквально через каких-то пятнадцать минут.

– Имейте в виду, – предупредил Рожественский артиллериста, – сблизимся до семи миль, я прикажу подкинуть узла на три и довернуть. Так мы их ещё больше врасплох повергнем.

Впереди «Ослябя» наконец справился со своими очагами возгорания, флажно сообщая об устранении поломок в машине. Этого только и ждали – «носовая» «Суворова» утробно завыла приводами, переводя хоботы стволов на другую сторону, замерев на острый крамбол, где резали воду «собачки» Дэвы.

Стеньгами флагмана побежал дублирующий распорядительный сигнал.

Отряд увеличивал ход, уклоняясь на три румба к зюйду, одновременно размыкая строй левым уступом на остром угле.

* * *

Затишье наслаждало недолго!

Выскочил чертиком флаг-офицер, оглушённый в недавнем бою, излишне громко рапортуя:

– Дистанция до русских!.. Они прибавили ход и очевидно склоняются к юго-западу!

Того поднял бинокль: первое, что напрашивалось – Рожественский, предвосхитив, намеревается избежать охвата.

Пристрастный взгляд выявил и иную цель – Дэва?!

На каких дистанциях тренируют стрельбу комендоры Императорского флота России, секретом не являлось. Тридцать кабельтовых – оптимальный порог.

1-я Тихоокеанская эскадра примерно это и показала.

Боевые расчёты Рожественского проявили лучшую выучку – пятьдесят кабельтовых. Удивив… даже не столько точностью, сколько быстротой пристрелки.

Дэва об этом не знал.

«Дэва смелый командир, – мысль повторилась уже с беспокойством, – будет бравировать и нарвётся на двенадцатидюймовые залпы! Его следует упредить!»