Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…

Черто #769;в сразу понял намёк — им живущим в конце 19 начале 20 будет очень сложно, если немыслимо принять правила 21 века.

Был ещё момент, когда Черто #769;в думал, что его кондратий хватит.

Все уже так… подъели, подпили, единой беседы уже не вели.

Словно улучив момент, император обратился непосредственно к капитану:

— Фёдор Васильевич говорит, что ваше судно рассчитано на переоборудование во вспомогательный крейсер по военному времени?

— Да, это так, — непринуждённо ответил капитан, — но это было бы нецелесообразным в сложившейся ситуации. У нас другая ответственность….

— Военная служба освобождает от чувства личной ответственности, — и поглядел испытывающим взглядом, по птичьи склонив голову, — и здесь, в суровых льдах, могут оказаться противники.

На миг Андрей Анатольевич похолодел, подняв к лицу бокал, делая вид, что пьёт, чтобы монарх не видел его переменившегося лица #769;.

"Мать моя женщина! Что он хочет этим сказать? Они каким-то образом узнали о расстреле англо-норвежцев, что устроили морпехи старлея? Неужели было два судна? Свидетели? Или кто-то всё же ушёл"?

Сердце бу #769; хнуло всего один раз, влив в зазвеневший мозг очередную порцию…, секунда, две и Черто #769;в с водопадным облегчением сообразил:

"Да это ж намёк! Проба пера по предложению пойти в подданство! Вот дурень я старый"!

Потом, в промежутке, лейтенант Волков подметит не без уважения, заметно сменив своё мнение о самодержце:

— А ампиратор-то — тихушник. Но с подковыркой.

Улучив момент, шепнёт и Шпаковский:

— Сложно.

С этим мнением будет согласен и капитан.

"Действительно, не прост. Ожидали мягкого, смотрящего в рот на великие откровения, а приехал…, однозначно наполненный определённым, скрытым смыслом. Так и хочется огласить с бессмертно-гайдаевским прищуром: "царь не настоящий!".

Андрей Анатольевич не считал себя великим психологом, но по должности ему приходится разбираться в людях.

Он давно уже понял, что в больших коллективах, когда у людей разное воспитание и взгляды на жизнь, быть просто по-мужски прямым и искренним не всегда достаточно.

Что он видел сейчас?

"Я-то думал: как сложно с Дубасовым, ан нет. Вон Рожественский совершенно закрытый тип. Конечно, ему не очень радостно — просрал эскадру, проиграл сражение. Но видимо царь по-прежнему ему доверяет, раз взял с собой.

А теперь он (Рожественский) сидит с такой рожей, словно это мы виноваты в Цусиме, коль именно мы принесли эту дурную весть. А то не удивлюсь, что и вовсе не верит. Упёртый же наверняка. Типа приехали гады, оклеветали его такого расчудесного. Впрочем, может я и ошибаюсь. Не расспросишь же….

Но самым непростым, я уже вижу, оказался Николай. Эти его недомолвки и прощупывания смахивают на… "дворцовые интриги", будь я проклят. И на кой нам это надо — соблюдать такие вычурные политесы. Блин, и ведь не скажешь, хлопнув по рюмахе и по плечу самодержца: "а давайте по-простому. Ага по-нашенски, по-бразильски!" Не поймут-с".

Чуть погодя, когда у него появилось время, Черто #769;в попытался упорядочить свои мысли, пробуя просчитать различные ситуации. Что-то, отложив в "отдельную папку", что-то отставив на "рабочем столе" на виду, отделяя зрелое от преждевременного, нужное сейчас и возможное потом.

А когда его понесло, удивлялся величию человеческого разнообразия мыслевариантов.

"Так и руку Бога почувствуешь на себе, помня о его подарке выбора.

Х-х! Вот только не стоит усложнять. Всё наверняка окажется прозаичней".

Сейчас же его снова прервал царь — обед плавно подходил к концу, в уши фоном вливался разговор самодержца с начальником безопасности судна.

— Вы хотели бы посмотреть ледокол на ходу?

— О, полноте. Нет нужды, я верю Дубасову. А вот летающая машина. Крайне любопытно. Обяжете. Насколько это безопасно?

Последний вопрос императора уже предназначался капитану и Черто #769;в, выгребая из своих дум, ответил немного невпопад:

— Да конечно. Вертолёт уже готов к полёту.

Финальным аккордом застолья была блажь начальника безопасности всё из той же серии "удивить, поразить". Капитан одобрил — вполне в пафосе предков.

Вспыхнул экран, заиграло "Синее море" "Любэ". Но клип — личная подборка Шпаковского, капитана второго ранга запаса, старпома ракетного подводного крейсера стратегического назначения.

Нарезка. Что-то ещё из советской военно-морской хроники, лучшее. А в основном в идеальном цифровом качестве ВМФ России задвухтысячной.

И ничего, что подобные видеокартинки ушли с нутом и ребятами в Питер, и наверняка высокие гости уже видели нечто подобное.

Сейчас, на дюймах большой "плазмы", с акустикой… даже кэпа пробрало.

Адмиралы замерли. Николай-самодержец туда же. А когда прозвучало "мы вернёмся мы, конечно, доплывём", Дубасов, сглотнул, пробормотав:

— Нам бы такую, да перед боем…, матросиков воодушевить.

Ширинки тот вообще видимо видел впервые… с отвисшей челюстью.

Признаться, ракетные надводные корабли, без огромных башен и стволов, с клипперными носами против угрюмых нынешних броненосцев выгладили изящными балеринами.