Эпопея эпохи легенд

Михаил решил пока не узнавать, кем являлись знакомые Всеволоду «мореходы», но учитывая, что познакомился он с ним в питейном заведении, и после постоянно попадал в передряги, вполне вероятно, что эти знакомые — вполне себе всамделишные пираты, они же ушкуйники, как кому угодно.

Опасения Михаила подтвердились, когда он увидел, с кем его хотел познакомить товарищ. Парень и девушка, оба в бесформенных портах, броне из двух криво спаянных половин, и маленькими топорами на поясах, уже ждали пришедших на верфи.

— Итак, это произошло? — спросила девица, оглядывая Михаила с ног до головы. Выданная в Зазнобограде ярко-красная рубаха с узором в виде языка пламени, внутри которого красовался герб города, была видна за версту — в таком наряде со сторожевой башни рассмотреть плывущих никакого труда не составит.

— «Это» — это что?

— Вас всё же изгнали? Добромир и его клика верноподданных головорезов?

— Ну, не то, чтобы изгнали, просто нам не хотелось прозябать у него на службе! — нашёлся Крестоплавский, на чём тут же поймал неодобрительный взгляд от рыжего.

— Вообще-то да, нас изгнали, но это лучше, чем выполнять опасные для жизни поручения в Зазнобограде, — признался Всеволод, — Нам бы где-нибудь схорониться на какое-то время, покуда злые языки не утихнут.

— Вообще, прознали мы про один остров, хотели туда наведаться — авось сыщем чего полезного! Ну или ограбим тамошнее население, не без этого! Мы ж тоже когда-то не последними людьми в городе были. Велимир и Благослава, самые удачливые из купцов! А теперь что? Скитаемся по морям, как простые бродяги! А всё почему? Потому что привезли Добромиру, чтобы ему провалиться в тартар, заколдованный чёрный яхонт! — Благослава начинала потихоньку кипятиться.

— А что за чёрный яхонт? — осторожно поинтересовался Всеволод.

— Драгоценный, с кулак! По крайней мере, там, где мы его взяли, нас убеждали в его колдовских свойствах! Иноземец-продавец, сарацин, скорее всего! Мы и взяли! А потом торговец достал ятаган и, — тут Благослава вытаращила голубые глаза, — отсёк себе голову!

— А разве можно самому себе голову отсечь? — Крестоплавский засомневался, — Ну, я слышал, в одной далёкой стране рубили головы по доброй воле, но там помощник это делал, потому что тело противится такому! Ну, чтобы себе самому…

— Точно это было, при мне! — подтвердил Велимир.

— А может, тот камень отравленным был?

— Как ты камень отравишь? Заставишь гадюку его укусить? Так она зубы обломает! А вымочить в яде — так ты возьмёшь мокрое и сам отправишься к далёким предкам! Могли бы помочь перчатки специальные, но их ещё поди, достань!

— Но а как же уран? — вылетело изо рта у Михаила, и он уже прикусил себя за язык, понимая, что тут вряд ли знают о радиоактивных элементах, но было поздно:

— Чего? А что такое этот твой у-ран? — по слогам выговорил Велимир.

— Как бы сказать, это такой камень, он светится и своим светом убивает! — попытался объяснить как можно более доступным языком учёный, — Это очень редкий камень из земель, откуда я родом!

— Ха-ха, камень светится? И убивает? Не, это, видимо, брехня полная! Как же камень у тебя светиться будет? И убивать?

Михаил понял, что ему всё равно не поверят, но где-то в глубине души испытал облегчение, что рассказывать про достижения науки далёкого (для собеседников) будущего не придётся.

— Ладно, хватит нам байками баловаться, пора в путь! За сокровищами!

Исполинский ушкуй под названием «Руянин», под завязку набитый провиантом, уже дожидался команду, чтобы отправиться бороздить неизведанные воды.

Всё время, пока его не срывали с места, заставляя вычерпывать медленно просачивавшуюся на судно воду (кто ходит на судне, находящемся в таком состоянии — большой вопрос, но страх быть спущенным на воду на плоту, выглядевшем ещё хуже, заставлял помалкивать), Михаил размышлял о том, могут ли на чужих островах помочь ему вернуться. Верилось в такое с большим трудом, но раз в этой эпохе возможны чудеса, говорящие звери, неведомые чудовища и колдовство, то почему бы не быть магическому проходу между эпохами? К тому же, необъяснимого хватало и в родной эпохе Крестоплавского — то люди с мобильными телефонами на фотографиях начала двадцатого века, то индивиды, на полном серьёзе утверждавшие, что они из будущего — притом, их рассказы о будущем сбывались с поражающей точностью.

Ушкуй плыл сперва размеренно, под тихий плеск воды о корму Михаил начал постепенно проваливаться в сон, но спокойствие оказалось недолговечным.

К вечеру началась настоящая буря, судно подпрыгивало и раскачивалось, волны, с грохотом ударявшиеся о борт, вздымались, будто хребет морского чудовища.

Михаил в очередной раз почувствовал, как желудок едва не свернулся в ленту Мёбиуса, когда ушкуй в очередной раз опустился на воду. Его тошнило, перед глазами кружилось и клокотало сине-чёрно-зелёное месиво, голова раскалывалась, а в лицо беспрестанно били, будто стенобойные орудия, порывы ледяного ветра.