Эпопея «Нормандии – Неман»

Однажды вечером, вернувшись с задания, я бегу к шефу наших механиков, капитан-инженеру Сергею Агавеляну. Он невысокий брюнет, всегда подтянутый и безупречно одетый.

– У моего «яка», похоже, мотор барахлит. Я чувствовал вибрацию во время полета.

– Поглядим, что там у него внутри, месье лейтенант, – обещает Агавелян с извечной любезностью.

На следующее утро я прихожу на аэродром очень рано и вижу, что механики заканчивают монтаж двигателя. Они заменили его за ночь, пока я спал.

Своих летчиков механики боготворят, и вступятся за них перед кем угодно: это мой пилот, не смейте его трогать! Когда мы ночуем на аэродромах, расположенных совсем рядом с линией фронта, они порой охраняют наш сон с оружием в руках. Механики разделяют нашу радость после каждой воздушной победы – им в таких случаях полагается довольно существенная денежная премия. И не одного механика мы заставали в слезах, горевавшего в пустом капонире, когда его пилот не возвращался на базу.

Еще механики высоко оценили наше решение передавать собственные премии за сбитые вражеские самолеты советскому правительству на строительство новых летательных аппаратов. Моя личная позиция по этому вопросу проста: мне кажется полнейшим абсурдом брать деньги за убийство ближнего своего. Мы добровольцы, а не наемники.

Не менее теплые отношения связывают нас и с братьями по оружию из 18-го гвардейского авиаполка, а также с пилотами штурмовиков — штурмовых самолетов, которые мы прозвали «горбунами». Все эти летчики восхищаются нашей техникой пилотажа, хоть и считают ее несколько безрассудной. Мы вместе сражаемся, вместе едим, вместе устраиваем попойки. В общем, мы – банда приятелей, объединенная общей страстью к полетам и яростным стремлением очистить русское небо от нацистских самолетов.

Чтобы не впасть в уныние на бескрайних просторах этой огромной страны, куда не доходят весточки от наших близких, мы неосознанно возвели стену между собой и внешним миром. О прошлом говорим редко и об исходе войны предположений не строим, потому что слишком хорошо понимаем: наши шансы вернуться домой ничтожны. Мы – сплоченная компания друзей, и дружба лишь крепнет от того, что у нас общий быт, общие задания и общие заботы. Поскольку нет смысла выдумывать планы на будущее, наши разговоры вертятся в основном вокруг самолетов, моторов, столкновений с противником, прогнозов погоды и, по необходимости, вокруг вонючего супа.

Но даже если наша еда воняет, а в избе вместо раковины – один на всех солдатский котелок с водой, если наши тюфяки кишат клопами и вшами, а от родственников месяцами нет вестей, я ни секунды не жалею о том, что выбрал службу в «Нормандии». Комфортные условия британских авиабаз меня не прельщают. Душевная теплота советских людей, с которой они нас приняли и взяли под крыло, помогает забыть обо всех неудобствах, лишениях и одиночестве.

Мы поем и пляшем под звуки аккордеона с пехотинцами, сделавшими привал возле нашего аэродрома перед тем как отправиться на линию фронта. Мы можем обменяться лишь парой слов, но в эти слова вкладываем всю душу. Благодаря переводчикам узнаём от них о страшных сражениях под Сталинградом.

Даже «ночные ведьмы» не обходят нас своим вниманием. Однажды вечером, пролетая над аэродромом, они сбросили шерстяную куклу в цветах нашего флага, которую специально связали для французов из «Нормандии». Надо ли говорить, как мы были растроганы, увидев ее.

Вопреки устрашающему прозвищу, «ночные ведьмы» – очаровательные девушки из 588-го ночного легкобомбардировочного авиаполка, сформированного исключительно из пилотов женского пола. Когда наступает ночь, они отправляются бомбить вражеские позиции на борту своих У-2, самолетов той же модели, что у нашего пилота-связного Жана де Панжа. У-2 летят на предельно низкой высоте, чтобы остаться незамеченными для немецких ночных истребителей. Поблизости от цели девушки глушат моторы и переходят на планирующий полет. А когда немцы с ужасом слышат характерный свист, издаваемый скользящими в воздухе бипланами, уже слишком поздно – «ночные ведьмы» сбросили бомбы и снова завели двигатели, чтобы пуститься в обратный путь. Но и в рядах «ночных ведьм» потери очень велики. Бипланы из фанеры и полотна, медленные и уязвимые, становятся легкими мишенями для немецких зенитчиков, которые разносят их вдребезги, едва поймав в перекрестье лучей прожекторов.

Прозвище свое «ночные ведьмы» получили от немцев, измученных непрерывными налетами У-2, не дававшими отдохнуть после ожесточенных дневных боев. И если им удавалось захватить экипажи живыми, они, увидев под шлемофонами и очками длинные светлые волосы и хорошенькие личики, поступали с девушками безжалостно.

Как и мои товарищи, я пополнил личный список воздушных побед в тот период, когда шло освобождение Ельни и началось наступление на Смоленск: семь сбитых вражеских самолетов между концом августа и серединой сентября. Некоторые победы я одержал в одиночку, другие – вместе с одним или несколькими соратниками.