Эпопея «Нормандии – Неман»

Я был доволен прежде всего потому, что удалось подстрелить три «фокке-вульфа» – в паре с моим другом Альбером, в паре с Жозефом Риссо и единолично. FW-109 мы не любим – эти истребители «сложны в обработке», что на нашем летном жаргоне означает следующее: их трудно загнать в такое положение, чтобы можно было открыть прицельную стрельбу. Они стремительно набирают высоту, да и вообще летают на запредельных высотах, выше всех, поэтому особенно опасны – немецкие летчики занимают позицию против солнца, а затем могут совершить молниеносный заход на атаку и уйти в пике.

Думаю, все эти бои я сумел провести без излишнего риска, ведь в наушниках моего шлемофона не переставал звучать голос Марселя Альбера, аса из асов «Нормандии», повторявшего приказ: «Не забывай, Поип, хороший пилот – живой пилот».

Без риска и еще без ненависти. Как и Падди Финукейн, мой командир в Королевских ВВС, я стрелял в самолеты, не в летчиков. Когда удавалось сбить вражеский истребитель, я сначала испытывал гордость – это же была победа, – но потом задумывался о человеке, который сидел за его «штурвалом». Однажды я спикировал метрах в двадцати от падающего самолета, только что прошитого очередями из моих пулеметов, и успел разглядеть парня, застрявшего в кокпите. Мне стало не по себе. А чуть позже, увидев, как в небе подо мной раскрывается парашют, я вздохнул с облегчением. Нет, война – это совсем не здорово. Воевать хотят лишь те, кто не знает, что это такое.

В октябре эскадрилья «Нормандия», одержавшая в воздушных боях больше пятидесяти официально засвидетельствованных побед, удостоилась от генерала де Голля звания «соратник Освобождения»[49].

А 6-го числа я попал под обстрел вражеских самолетов и, возвращаясь на аэродром, почуял, что с моим «яком» что-то не так. Пришлось по радиосвязи попросить, чтобы его внимательно рассмотрели с земли.

– Одну стойку шасси заклинило, Ролан. Похоже, пневматический привод задет, – сообщил мне майор Пуйад. – Агавелян говорит, надо прыгать, другого выхода нет. Что думаешь делать?

Я ответил без колебаний:

– Буду садиться на одно колесо.

Пуйад, помедлив пару секунд, дал мне «добро». Заходя на посадку, я видел под крыльями «яка» направлявшиеся к посадочной полосе санитарный фургон и пожарную машину. Туда же спешил весь технический состав аэродрома.

Я предельно концентрируюсь, планирую на минимальной скорости, выравниваю «як» и преспокойно сажусь на одно колесо, как будто так и надо. В конце пробега даю крен на правое крыло и совершаю поворот на 90 градусов, прежде чем остановить аппарат.

Пуйад с облегчением переводит дыхание. Агавелян тоже, потому что мне удалось вернуть самолет без серьезных повреждений.

– Прости, Капралов, я слегка помял «такси», – говорю я, вылезая из кокпита, довольный, что удалось так легко отделаться.

Агавелян со своей извечной педантичностью забрасывает меня вопросами – хочет знать новую технику посадки в мельчайших подробностях. На основе моих ответов наш капитан-инженер составит пошаговую инструкцию посадки «яков» на одно колесо. Оказывается, я, сам того не ведая, изобрел «метод де ла Пуапа», и многие мои товарищи испробуют его в ближайшие месяцы.

Но не всем сопутствовало мое везение – «Нормандия» дорого заплатила за свои победы тем летом и той осенью 1943-го. Жану Рею 28 августа оторвало голову выпущенным с земли снарядом, когда он выполнял связную миссию в паре с Луи Астье. Поль де Форж и Жан де Сибур были сбиты 31 августа. На следующий день Альбер Дюран, один из лучших пилотов эскадрильи, прибывший в СССР, как и я, осенью 1942-го, не вернулся на авиабазу. Жеральд Леон был убит осколком 4 сентября. Андре Ларжо пропал без вести 14-го, Андре Бальку – 20-го. Очередной траурной датой стало 13 октября – были сбиты Роже Дени и Морис Бон. А еще через два дня мы лишились Лео Барбье.

К счастью, случались и чудеса. Пьер Жаннель с разорванным парашютом приземлился на участке танкового наступления в разгар боевых действий. Он сломал позвоночник и был обязан своим спасением медсестре, которая всю ночь согревала его своим телом, чтобы раненый не умер от переохлаждения. Полгода пролечившись в госпитале, лейтенант Жаннель вернулся к нам и пилотировал связной самолет Як-6.

В своей первой военной кампании, одновременно доблестной, победоносной и трагической, эскадрилья понесла потери, но и набралась опыта. Немцы отступали на запад по всей линии фронта. Советские войска освободили Смоленск ценой почти полного разрушения города. Как и французский Сен-Ло, с которым то же самое случилось несколько месяцев спустя, Смоленск, уже не раз в своей истории подвергавшийся опустошению, мог отныне называться «столицей руин».