Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

В 7 часов утра второй и третий батальоны JR-14 начали запланированную атаку. К полудню они не только достигли реки Маяйоки, но и после продолжительного боя отбросили русских с высоты северо-восточнее озера Суммаярви. Однако под массированным обстрелом советской артиллерии продвижение вперед застопорилось. Во второй половине дня советские танки прорвали восточный фланг полка, вынудив полковнику Полттилу отдать приказ об отступлении на линию снабжения. Особенно большие потери были среди офицеров; один из батальонов четыре раза менял командиров, а вечером того же дня был смертельно ранен сам полковник Полттила⁴¹.

В контратаке не смогли принять участия ни 3-я бригада, ни полк JR-13. Большая часть бригады с утра была занята устранением новой опасности у Меркки, восточнее прорыва дороги на Ляхде, где русские лыжные отряды угрожали зайти в тыл измотанного финского полка JR-9. Разгромив большую часть этих сил противника в середине дня, бригада увязла на участке полка JR-9, где наступали пять советских батальонов⁴².

Полк JR-13 под командованием полковника Ваалы, занимавший позиции на линии снабжения у дороги на Ляхде и за ней, с раннего утра 13 февраля оказался под сильнейшим натиском противника. Ясная погода благоприятствовала наиболее интенсивным на тот момент атакам с воздуха, не менее яростными были и артиллерийские обстрелы. Утром несколько атак было отбито, но днем восточнее дороги на фронте шириной около полумили прорвалось около полусотни советских танков. Поскольку противотанковые орудия отсутствовали, надежды на то, что русские не смогут развить свой успех, было мало. Бой в месте прорыва стал настолько ожесточенным, что в одной из рот, насчитывавшей более 100 человек, в живых осталось всего 14 финских солдат. Из-за неразберихи в те лихорадочные минуты пехота не успела предупредить артиллерию, и десять 150-мм гаубиц было потеряно, когда на их позиции к востоку от Маякюля прорвались тяжелые советские танки. В этот район было брошено последнее подразделение «танковых коммандос» II корпуса, но, когда они вечером готовились к своим самоубийственным атакам, на них обрушились десятки новых танков. На этот раз бронетехнику сопровождала советская пехота, защищая ее от гранат и бутылок с зажигательной смесью. Массированный танковый натиск представлял собой ужасающее зрелище; полковник Ваала отмечал, что даже годы спустя грохот танков болью отдавался в его сердце. Некоторые из беспомощных защитников в панике бежали, даже когда к местам боев спешно подтягивали резервы⁴³. Командир 5-й дивизии полковник Исаксон был настолько деморализован, что в 19:50 доложил генералу Эхквисту, что «теперь все кончено, они прорвались»⁴⁴.

Возможно, столь мрачная оценка положения была вполне оправданна, но – что почти невероятно – победители, продвинувшись на две мили, вдруг остановились. От стратегически важного стыка дорог у Ляхде их отделяло чуть больше мили. Перерезав линию снабжения, 7-я армия Мерецкова оказалась перед открытой дорогой; ближе промежуточной линии у озера Няйккиярви, примерно в восьми милях к тылу, не было подготовленных полевых позиций. Кряж Кямяря, тянущийся от советских позиций почти до самого озера, – открытая, почти безлесная пустошь, не дававшая ни малейшего укрытия финским истребителям танков, – представлял для наступавших почти идеальную местность для обстрела. Финны были вынуждены бросить в бой свой последний резерв – батальон шюцкора из Виипури. В большинстве своем это были студенты, не прошедшие военную подготовку; лишь накануне было принято решение о запрете их использования на фронте⁴⁵.

Генерал Эхквист признал, что в течение нескольких часов русские могли выйти на стык дорог в Ляхде и овладеть дорогой у железнодорожной станции Камара. Из Ляхде они могли продвинуться к дороге за фронтом Суммы, а также выйти в тыл всей финской 1-й дивизии, что имело бы «катастрофические последствия» для защитников⁴⁶. Если бы тыл II корпуса был прорван, то занятие советскими войсками Хельсинки – то, что раньше казалось лишь кошмарным сном, – становилось просто вопросом времени.

Если до полной победы, очевидно, было рукой подать, то почему Красная армия не воспользовалась в полной мере такой возможностью? Несомненно, одной из причин стало запоздалое планирование. Особые подвижные группы, состоящие из танковых бригад при поддержке пехоты и саперов, предназначенные для эффективного использования прорывов, были организованы лишь в середине месяца. Полковник Баранов, командовавший такой группой, сформированной для вклинивания в финскую оборону на участке одного из прорывов, получил от Мерецкова приказ атаковать Ляхде и станцию Камара только 14 февраля⁴⁷. Каждый час советского промедления был для финнов на вес золота, и они спешно заделывали бреши в обороне, привлекая резервы из всех возможных источников.