Эпопея Звёздные войны. Книги 1-33

– Надёжной альтернативы нет. Стопроцентной гарантии от случайностей нет.

– Ей и не нужно быть стопроцентной, – в отчаянии молвил Люк, – просто всего лишь… достаточной. Вывести из строя двигатели. Разобрать орудия.

– Кто бы ни вызвал его – кто бы ни научился до такой степени манипулировать Силой – он обязательно начнёт разыскивать его, Люк. И он – или она – обладает большой мощью. Я это чувствую. Я знаю это.

Люк тоже это знал.

– Эта станция должна быть уничтожена, Люк. И как можно скорее. Для этого требуются двое, и один из них – Джедай… Джедай применяет Силу для препятствия стрельбе энклизионной решётки над потолком орудийного отсека достаточно долго, чтобы другой успел взобраться. Именно это собирались сделать мы с Гейтом. Я могу указать тебе или Крей – кто бы из вас ни полез, – какие включать кнопки, в каких реакторах перегружать активные стержни, коль скоро вы доберётесь до верха. А тот, кто останется внизу… В отсеке в конце коридора, у орудийной, есть капсула для мусора специального назначения. Я не знала о ней, когда Гейт – когда мы с Гейтом… – Голос её дрогнул при упоминании имени любовника, бросившего её умирать. А затем она продолжила: – Так или иначе, с тех пор я обнаружила её. Её можно снабдить кислородным баллоном, и тот, кто останется внизу, сможет добраться до той трубы, если побежит изо всех сил.

Наступило молчание, в котором он чувствовал её почти физическое присутствие.

– Всё должно быть именно так, Люк. Ты это знаешь, и я это знаю.

– Не сразу же. В конечном итоге, да, когда у меня будет время.

– Времени нет.

Люк закрыл глаза. Всё, что она сказала, было правдой. Он знал это, и знал, что ей это известно. Наконец он смог лишь произнести:

– Каллиста, я люблю тебя.

Кому он говорил это? Лее – когда-то, до того, как узнал… И он всё ещё любил её, и во многих отношениях точно так же, как прежде. А это было нечто такое, чего он никогда не испытывал, никогда не знал, что может испытать.

– Я не… хочу, чтобы ты умирала.

Её губы прикасаются к его губам, её руки обнимают его… Сон был реальным, более реальным, чем многое, пережитое наяву. Должен быть какой-то способ…

– Люк, – мягко сказала она, – я умерла тридцать лет назад. Просто я, – я рада, что у нас с тобой было это время. Рада, что осталась, чтобы… чтобы узнать тебя.

– Должен быть какой-то способ, – настаивал он. – Крей…

– А что Крей?

Люк резко обернулся на новый голос. Крей стояла, устало прислонясь к двери кабинета. Серебряное одеяло, наполовину скрывавшее её рваный и грязный мундир, сверкало, словно броня; на её покрытом синяками лице были высечены, словно резцом, измученность, горечь и погибшая надежда.

– Превратить её в то, чем теперь стал Никос? Вынуть разные части из компьютеров, соединить вместе большой объём памяти, чтобы закодировать её, так чтобы рядом была металлическая иллюзия для напоминания тебе о том, что это не твоё – и не может быть твоим? Это я сделать могу… если ты хочешь именно этого.

– Ты говорила, что Джинн Алтис научил тебя переводить своё "я", своё сознание, свою… реальность – в другой объект. Ты проделала это, Каллиста, с данным кораблём. Ты ведь действительно здесь, я знаю, что ты здесь…

– Да, – тихо согласилась она. – Тут достаточно цепей, достаточно объёма, достаточно мощи в активной зоне центрального реактора. Но существо из металла, существо, запрограммированное и закодированное, – не человек, и не может быть человеком, Люк. Не в том плане, в каком я сейчас человек.

– Не в том плане, в каком мы с тобой люди. – Крей подошла к ним, её белокурые волосы отблескивали огнём в свете горящей смазки. – Не в том плане, в котором был человеком Никос. Мне никогда вообще не следовало… пытаться идти против того, что должно быть. Моим девизом всегда было: Если не получается, возьми молоток побольше. Или чип поменьше. Никос…

Она покачала головой, помолчала, затем продолжила:

– Он не помнит, как умирал, Люк. Он не помнит никакого перехода. И как бы я ни любила… Никоса… как бы ни любил он меня… Я постоянно возвращаюсь к этому. Это не Никос. Он не человек. Он пытается им быть, он хочет им быть, но у плоти и крови, костей и мяса есть собственная логика, Люк. Машины просто думают по-иному.

Губы её скривились, а тёмные глаза обжигали холодом и горечью космического вакуума.

– Если ты хочешь, чтобы я сделала тебе нечто, содержащее закодированную версию её воспоминаний, её сознания… Но это будет не то сознание, которое живёт на этом судне. И ты будешь знать это, и я буду знать это. И та закодированная версия тоже будет знать это.

– Нет, – отвергла Каллиста, и Люк, сквозь слепящий туман горя, всё же заметил, что и он, и Крей смотрели на одно и то же место, словно Каллиста была тут…

А она была на самом деле где угодно, только не тут.