Эпос сербского народа

Семь нас королей смирить не смогут, Хоть бы все они мирить нас стали — Будем биться, пока не погибнем». Проливали слезы горожане,

Говорили Георгию турки:

«Бег Георгий, сербский предводитель, 590 Все дадим, что только просит рая. Города пощадите султана,

И не ссорьтесь с царем и Стамбулом! Выдадим мы насильников-турок». Горожане-турки раскрывают, Раскрывают широко ворота,

Выдают насильников-злодеев, Насильников, турок-дармоедов. Передали их в сербские руки. Богородица и боже правый! воо Ухватили сербы злобных турок,

Повели их по чистому полю,

А одежду с насильников сняли.

Сняли шубы и полукафтаны,

И чалмы, оставив тюбетейки.

Без сапог и без туфель вели их,

И босых шестоперами били —

«Эй, баша, куда № дел налоги?!»

С обнаженной саблею Георгий Посредь поля им головы рубит, ею А когда всех турок перебил он,

Всех насильников-турок прикончил,

В городские вошел он ворота.

В городах судил Георгий турок.

Тех, кто казнь заслужил, казнил он, Тех, кто сдались в полон, полонил он,

А желавших креститься — крестил он. Завладел всей Сербией Георгий. Окрестил он сербские пределы,

И своим крылом от бед прикрыл он — его От Видина до широкой Дрины,

От Косова поля до Белграда.

Дрине так сказал Георгий Черный: «Дрина, благородная граница,

Сербии и Боснии богатой,

Верно вскоре приблизится время, Чрез твои переправлюсь я волны, Разгуляюсь по Боснии славной»*

БОЙ НА МИШАРЕ

Полетели два ворона черных, Полетели с мишарского поля; Миновали Шабац, город белый. Птичьи клювы до очей кровавы, Птичьи ноги до колен кровавы. Пролетели над Мачвой богатой, Пролетели над бурйою Дриной, Пролетели над Боснией славной, Опустились в области проклятой, ю Там, где Вакуп, злое городище,

На Кулйна-капитана башню. Появилась кадуна Кулина, Появилась, так им говорила: «Побратимы, вороны степные,

Вы давно ли от сербской границы,

От Мишара широкого поля,

И от Шабца, от белого града?

Вы видали ль турецкое войско,

Там близ Шабца, близ белого града, го И средь войска старейшин турецких? Господина видели ль Кулина, Капитана храброго Кулина, Начальника стотысячной рати?

Он поклялся царю и владыке,

Что смирит он сербские нахии,

И от рай соберет налоги,

Черного Георгия поймает И живого привезет к султану;

Что казнит он начальников сербских, зо Тех, что ссору начали и драку.. Черного Георгия поймал ли? Посадил ли он Якова на кол? Ободрал ли Кулин с Луки кожу?

И живьем ли Цинцара изжарил? Зарубил ли Чупича ханджаром? Растерзал ли Милоша конями? Усмирил ли землю злобных сербов? Войско скоро ль в Боснию вернется Капитана храброго Кулина,

40 Скоро ли увижу господина?

Скот из Мачвы гонят ли рогатый? Сербских пленниц водят ли покорных, Чтоб мне верно служили до смерти? Мне скажите, когда он вернется, Чтобы вышла к нему я навстречу!» Отвечают две черные птицы:

«Ой, кадуна милая Кулина,

Доброе поведать мы хотели б,

Но не можем, а скажем как было, so Мы недавно от нижней границы, Прилетели от белого Шабца, Миновали мишарское поле,

Мы видали турецкое войско,

Что собралось у белого Шабца.

Мы видали старейшин турецких, Средь старейшин твоего владыку,

Капитана храброго Кулина.

Черного Георгия застали На мишарском на широком поле, во С ним пятнадцать тысяч храбрых сербов,

А сто тысяч турок у Кулина.

Мы там были и видели сами,

Как два войска столкнулись на поле,

На широком на мишарском поле,

И как сербы с турками рубились.

Пред турецким — был Кулин твой храбрый, А пред сербским — Георгий Петрович. Сербы турок в битве одолели.

Пал Кулин-капитан на Мишаре,

7о Поразил его Черный Георгий;

Тридцать тысяч с ним убито турок.

Там погибли старшины боснийцев, Избранные лучшие делии Из пределов Боснии скалистой.

В путь обратно Кулин не сберется,

Не вернется никогда обратно,

Не надейся — его не увидишь.

Ты для войска корми, пои сына — Усмириться Сербия не может,..»

ПРИЛОЖЕНИЯ

ЭПОС СЕРБСКОГО НАРОДА

Так проходят годы за годами.

Время башни возводит в Котарах.

Время строит, время разрушает.

Пусть нее длится пляска круговая!

(Песня о Джерджелез-Алии)

1. История и эпическая память

Древнейший период истории южных славян на Балканах не отразился в сербском народном эпосе. Гусляры почти не упоминают первых правителей из рода Неманьичей (конец XIWXIV вв.). Мы не знаем песен о борьбе сербов с Византией, Венгрией и Болгарией. Воеводы, вельможи, юнаки эпохи средневековья были забыты. Если и упоминаются имена Неманьичей, то почти исключительно как основателей и ктиторов монастырей и храмов. Эти перечисления несомненно книжного и, вероятно, позднего происхождения ¹. Равным образом к церковным источникам восходят сюжеты песен о святом Савве Сербском (ок. 1174—1235 гг.), сыне основателя династии Стефана Неманьи. .

В бурной и кровавой истории Неманьичей можно найти «дантовские» и «шекспировские» образы, которые могли бы вдохновить народного певца и вызвать интерес его слушателей. Вспомним хотя бы короля Милу-тина (1282—1321 гг.), современника автора «Божественной комедии». Данте упомянул его как фальшивомонетчика, фабриковавшего низкопробные дукаты по венецианскому образцу —

... или серб, завистник венецейского чекана.

(«Рай». XIX, 140—141, пер. М. Лозинского)