Эра беззакония

Что молчишь, Николай Иванович? Деньги тоже нужны. Но что-то должно быть — не на продажу. У каждого… В милицию мы только за деньгами шли?.. Или подлость свою потешить? Я что, по закону подозреваемого пачкой талмудов по башке бью, когда он со слов не колется? Закон запрещает. А совесть моя позволяет! Молчит, сука!.. Потом высказывает. Вот и пью! Как жить по-правде, когда кругом одно ублюдство? Скажи, Иваныч. Нету правды? И не было?..

Калмычков не нашел бы ответа и заткнул Егорова субординацией. Потом бы — жалел. Но этого не случилось. Запищал калмычковский мобильник, и незнакомый голос осведомился:

— Калмычков, Николай Иванович?

— Да. Слушаю вас.

— Мне кажется, мы оба хотели бы встретиться, для разговора по взаимоинтересному делу? — Голос в трубке был уверенный и спокойный.

— Мне пока так не кажется. Но если вы назовете свое имя… — Калмычков шарил по столу в поисках присоски мини-магнитофона. Но аппаратуру сдали. — И лучше бы вы перезвонили на рабочий телефон. Продиктовать?

— Не надо, я его знаю, — усмехнулся голос в трубке. — Не беспокойтесь о записи, по телефону я вам ничего интересного не скажу.

— Тогда и говорить не о чем.

— Даже если меня зовут Щербак?

У Калмычкова отвисла челюсть. Егоров вытянулся к трубке, стараясь расслышать что-нибудь.

— Молчание — знак согласия. Так я понимаю? — спросила трубка. — Чтобы в ваши милицейские головы не полезли бредовые идеи, поступим так. Вы бегом бежите к своей машине. Я ее вижу. Телефон не выключаете, говорите со мной о чем угодно, лишь бы не отвлекались на доклады и распоряжения. Поедете туда, куда я буду указывать. Безопасность вам гарантирую. Хвостам — нет. Договорились? Время пошло.

Калмычков схватил фуражку, жестами спрашивая Егорова: «Слышал? Понял?» Тот кивал и жестами же пытался объяснить, что поедет за Калмычковым. Калмычков резко замахал руками: «Ни в коем случае!» И выбежал из кабинета.

Трубка попросила: «Не молчите. Рассказывайте. Бегу, мол, по коридору. А то я о нехорошем подумаю…» Калмычков выполнил требование.

Когда сел в машину, Щербак проложил маршрут. Петляли минут двадцать. Калмычков не обнаружил ни впереди, ни сзади себя ни одной постоянной машины. Грамотно работают. Заставили выехать на набережную, потом к центру. Остановили на Садовой, велели пройти пешком и зайти в какое-то маленькое кафе.

Пока шел, прикидывал варианты действий. «Егоров, скорее всего, уже поднял весь ГУВД на ноги. Пусть пеленгуют телефон!.. Нет, не поможет. Предупреждали ведь по поводу «хвостов»… Придется в одиночку. Знать бы, сколько их!»

Вот и кафе. За столиком Калмычкова поджидал мужчина в короткой кожаной куртке. Приветливо махнул рукой, как старому знакомцу, указал на стул напротив. Калмычков сел.

— Телефон можно выключить. Я Щербак.

Калмычков разглядывал его открыто, стараясь запомнить характерные особенности. Рост сто восемьдесят, крепкого телосложения. Черты лица крупные, четко очерченные. Нос с горбинкой. Глаза навыкат. Насчет украинца, бандиты напутали… Волосы густые, темно-русые, вьющиеся. Длинные, завязаны в хвост. Возраст — около сорока. Поразили руки. Очень сильные, узловатые руки. Весь — как из скрученных тросов, жилистый, крепкокостный. Ловкий и тренированный человек. «Этими руками стариков душил…»

— Ну что, рассмотрели? Давайте о делах, — усмехнулся Щербак. Зазвонил его мобильник. Он выслушал, ответил: «Хорошо… По обстановке. Я предупреждал». — Извините за вынужденную театральность. Я мог бы и в кабинет к вам прийти. Но навыки требуют тренировки. Джи-пи-ес и маячок на вашей машине, вполне сносно решают задачу слежения.

— А мы все по старинке. «Пасем», как получится. Берем в одиночку… — Калмычков в упор смотрел в спокойные карие глаза.

— Отвыкайте. И пушчонкой размахивать в общественном месте не советую. Вы же не знаете, один я или нет. В рукопашную у вас шансов — ноль. Принципиально иной уровень подготовки.

— Тогда к делу. Сами напросились, — сказал Калмычков.

— Хорошо. Мы разыскиваем того человека, который звонил вам вчера вечером.

— Вы откуда?.. Прослушиваете служебный телефон ГУВД? — изумился и возмутился одновременно Калмычков.

— Да хоть самого Президента, если понадобится. Мы, организация с возможностями.

— Но не можете поймать лоха ушастого?

— Поймаем. Скоро. Но скорее, если вы нам поможете, — Щербак вел себя уверенно, и Калмычков окончательно отказался от мысли брать его здесь и сейчас. Не бандит, не мент, может оказаться не по зубам.

— Почему я должен захотеть вам помогать? — Сердце радостно колотнулось. Калмычков приготовился услышать что-нибудь о Ксюне. Все так просто решится?!

— По собственному осознанному желанию. Никакого принуждения и давления. Кстати, о вашей дочери мы ничего не знаем, — Щербак словно мысли его читал. — Увы, и помочь не можем. Я не позволил бы себе пригласить для разговора человека, у которого похитил дочь.

Калмычков чуть не взвыл от отчаяния. Ради Ксюни он сделал бы что угодно.

— Чем же вы хотите заставить меня совершить должностное преступление?