Эра Дракулы

Когда они не шли по одному из ложных следов, каждую ночь во множестве появлявшихся в этом деле, то просто скитались по округе, надеясь встретить мужчину с большой сумкой ножей и тьмой в сердце. Когда Чарльз об этом думал, то подобное поведение казалось ему откровенно глупым. Но такая рутина имела свою привлекательность. Она держала его подальше от Кавершэм-стрит, где Пенелопа продолжала сражаться с неведомыми недугами. Он все еще не был уверен в своих обязательствах перед нею. Выхаживая свою «новорожденную» девочку, миссис Чёрчвард проявила неожиданную выдержку. Потеряв племянницу, которую растила как родную, она решила сделать все возможное для спасения собственной дочери. Борегар не мог не чувствовать, что его присутствие в жизни девушек из семьи Чёрчвардов совершенно не способствовало их процветанию.

– Не вини себя, – сказала Женевьева. Он уже почти привык к ее вторжениям. – Это лорда Годалминга надо выпороть серебряными цепями.

Борегар знал, что Артур обратил Пенелопу, а потом оставил ее одну, отчего та допустила страшную ошибку, оказавшись на убийственном солнце и выпив больной крови.

– Мне твой благородный друг кажется настоящей свиньей.

Борегар не видел Годалминга, который с тех пор стал очень близок с премьер-министром. Когда дело Потрошителя завершится, он уладит этот вопрос с Артуром Холмвудом. Женевьева сказала, что с точки зрения приличий и ответственности отец-во-тьме должен оставаться со своим потомством, дабы «новорожденный» мог справиться с обращением. Эти правила существовали уже многие столетия, но Годалминг явно не считал себя обязанным соблюдать их.

Они прошли через цветастые стеклянные двери. Борегар содрогнулся на холоде, но Женевьева прошелестела сквозь ледяной туман, как будто на улице светило теплое весеннее солнце. Чарльзу постоянно приходилось напоминать себе, что эта сообразительная девушка не человек. Они находились на Коммершиал-стрит, рядом с Тойнби-холлом.

– Мне надо забежать на работу, – сказала Женевьева. – У Джека Сьюарда новая дама сердца, и он пренебрегает своими обязанностями.

– Какой безответственный человек, – заметил Борегар.

– Вовсе нет. Он просто одержим. Я рада, что теперь он может отвлечься. Доктор шел к нервному срыву годами. Мне кажется, когда Влад Цепеш только появился, с Джеком Сьюардом приключилась какая-то скверная история. Он предпочитает не говорить об этом. Особенно мне. Но до меня доходили разные слухи.

До Борегара тоже. Как это ни странно, от самого лорда Годалминга и из клуба «Диоген». Имя доктора имело нечто общее с Абрахамом Ван Хелсингом.

На улице стояла извозчичья пролетка, из ноздрей лошади вырывался пар. Борегар узнал кучера. Между шарфом и козырьком кепки сияли миндалевидные глаза.

– Что такое? – спросила Женевьева, заметив, как вдруг напрягся ее спутник. Она все еще боялась, что китайский старейшина неожиданно выпрыгнет из-за угла и вырвет ей горло.

– Недавние знакомства, – сказал Чарльз.

Дверь открылась, отчего туман пошел завитками. Борегар знал: они окружены. В переулке через дорогу съежился бродяга, какой-то бездельник хлопал себя руками на холоде, еще один стоял, не видный отсюда, в тени, падающей от лавки табачника. Возможно, не случайно здесь появилась даже высокомерная вампирша в слишком хороших для нее одеждах, которая проходила мимо, словно торопясь на какую-то встречу. Чарльз сдвинул большим пальцем рычажок на трости, но не чувствовал уверенности, что сможет справиться со всеми. Женевьева сумеет сама о себе позаботиться, но было бы несправедливо еще больше вовлекать ее в свои дела.

Борегар предположил, что его хотят вызвать на встречу, дабы он дал объяснения о причинах неудач в деле Потрошителя. С точки зрения Круга Лаймхауса, ситуация ухудшалась с каждым полицейским рейдом и списком «чрезвычайных правил».

Из экипажа кто-то выглянул и махнул им рукой. Борегар с обычной осторожностью подошел к нему.

Глава 41. Люси наносит визит

Она шла, семеня, стараясь не запачкать юбки, столь же щепетильная в привычках, как и любая леди. Ее новые одежды, купленные на деньги Джона, были неношеными, с иголочки. Почти никто из прежних знакомых, наблюдая за ее вечерней прогулкой, не признал бы в ней Мэри Джейн Келли. Она чувствовала себя так, как будто оказалась в Париже и родилась заново, освободившись от собственной грустной истории.

На Коммершиал-стрит красивый джентльмен помогал симпатичной вампирше сесть в экипаж. Мэри Джейн остановилась, чтобы полюбоваться на пару. Мужчина проявлял галантность без всяких усилий, каждый жест его отличался точностью и совершенством; а девушка казалась красавицей даже в мужской одежде, которую столь многие предпочитали в эти ночи, ее кожа сияла белизной, а волосы напоминали шелк цвета меда. Кучер легко тронул кнутом лошадь, и экипаж поехал. Скоро Мэри Джейн тоже будет путешествовать в каретах. Извозчики станут приветствовать ее, касаясь полей шляпы, а изысканные джентльмены – помогать спускаться на мостовую.