Эра Дракулы

– Полиция подозревала его в самом начале расследования, – заметил Борегар, удивив Дьёдонне, – но вычеркнула из дела.

– У него была возможность, – принялся объяснять Моран. – Тойнби-холл находится фактически в центре между местами убийств. А Друитт подходит под популярный образ странного джентльмена с причудливыми маниями. На самом деле никто – прошу прощения, мэм, – не верит, что образованный человек работает среди шлюх и попрошаек из христианской доброты. И никто не будет возражать, если Друитт возьмет вину за убийство нескольких проституток. Он же у нас не королевских кровей, так ведь? На момент преступлений у него даже алиби нет.

– У вас, по-видимому, есть близкие друзья в Скотленд-Ярде?

Моран еще раз сверкнул своей плотоядной улыбкой:

– Так я могу поздравить вас и вашу подругу? Вы поймали Джека-потрошителя?

Борегар взял длинную паузу и задумался. Женевьева пришла в замешательство, осознав, сколь многое от нее скрывают. Друитт попытался заговорить, но из-за разбитого рта слов было практически не разобрать. В экипаже стоял густой запах пролитой крови, и у нее пересохло во рту. Она слишком долго не кормилась.

– Нет, – ответил Борегар. – Друитт не подходит. Он играет в крикет.

– Как и еще один негодяй, которого я могу назвать по имени. Это не мешает ему быть грязным убийцей.

– В этом случае мешает. Утром после второго, четвертого и пятого убийства Друитт находился на поле. После «двойного происшествия» он сделал пятьдесят пробежек и взял две калитки. Мне кажется, едва ли он смог бы достичь таких результатов, всю ночь преследуя и убивая женщин.

Выводы не произвели на Морана большого впечатления.

– Вы становитесь похожи на этого проклятого детектива, которого сослали в Чертов Ров. Сплошные улики, доказательства и дедукция. Сегодня Друитт совершит самоубийство: наберет полные карманы камней и решит поплавать в Темзе. Думаю, тело немного побьет о берег, пока его найдут. Но прежде чем он совершит сей поступок, Монтегю оставит признание. А его почерк будет чертовски походить на тот, которым написаны эти дурацкие письма.

Моран заставил Друитта кивнуть.

– Не пройдет, полковник. Что, если настоящий Потрошитель начнет убивать снова?

– Шлюхи умирают, Борегар. Это часто случается. Найдем еще одного Потрошителя, мы всегда можем найти еще одного.

– Позвольте предположить. Педаченко, русского агента? Полиция подозревала его, правда, недолго. Сэра Уильяма Галла, врача королевы? Доктора Барнардо? Принца Альберта Виктора? Уолтера Сикерта? Португальского моряка[195]? Так просто вложить скальпель в чью-то руку и заставить сыграть роль маньяка. Но убийства это не остановит…

– А я не думал, что вы такой привередливый, Борегар. Вы не против служить вампирам или… – резкий кивок в сторону Женевьевы, – ухаживать за ними. Может, вы и «теплый», но остываете с каждым часом. Ваша совесть позволяет вам служить принцу-консорту.

– Я служу королеве, Моран.

Полковник расхохотался, но, после того как лезвие вспыхнуло в темноте кеба, выяснил, что меч Борегара прижат к его горлу.

– У меня тоже есть знакомый серебряных дел мастер, – сказал Борегар. – Как и у Джека.

Друитт свалился с сиденья, и Женевьева поймала его. Судя по стону, он явно серьезно пострадал.

Глаза Морана светились красным во мраке. Посеребренная сталь клинка уверенно держалась в воздухе, ее кончик упирался в адамово яблоко полковника.

– Я собираюсь обратить Друитта, – сказала Женевьева. – Он слишком сильно пострадал, другими средствами его не спасти.

Борегар кивнул, рука его не дрогнула. Дьёдонне прокусила себе ладонь и подождала, пока не нальется кровь. Если Монтегю сможет выпить достаточно, пока она будет опустошать его, то превращение начнется.

Она никогда не имела потомства. Отец-во-тьме верно послужил ей, и она не станет расточительной дурой вроде мургатройда Лили или лорда Годалминга.

– Еще один «новорожденный», – фыркнул Моран. – Мы должны были действовать более осторожно, когда все началось. В этом деле замешано слишком много чертовых вампиров.

– Пей, – уговаривала она Монтегю.

Что Женевьева знала о Джоне Друитте? Как и она, он был обыкновенным практикантом без образования, не доктором, но владел некоторыми медицинскими знаниями. Она даже не понимала, зачем человек со столь маленьким доходом и положением захотел работать в Тойнби-холле. Он не был одержимым филантропом, как Сьюард. Или религиозным человеком, как Бут. Женевьева принимала его как должное, как еще одну полезную пару рук; теперь же ей придется взять на себя ответственность за него, возможно, навсегда. Если он превратится в монстра, как Влад Цепеш или даже как Себастьян Моран, это станет ее виной. И на ней будут смерти всех тех людей, которых, возможно, убьет Друитт. Он ходил в подозреваемых. Даже если Монтегю невиновен, в нем все равно было что-то, отчего он походил на Потрошителя.

– Пей, – сказала она, выдавив слово изо рта. С запястья капала алая жидкость.