Эра Дракулы

– О, неужели? – холодно спросил он.

– Да. Права ли я, предполагая, что мисс Чёрчвард, Пенелопа, находится в родственной связи с миссис Борегар, Памелой, твоей бывшей женой…

Лицо Чарльза не дрогнуло.

– Я бы предположила, что они сестры, но, если вспомнить о мистере Холмане Ханте и мисс Во[182], ваша помолвка в таком случае, согласно английским законам, подпадала бы под статью об инцесте.

– Пенелопа – кузина Памелы. Они выросли в одном доме. Как сестры, если можно так выразиться.

– Так значит, ты намереваешься жениться на, так сказать, сестре твоей покойной жены?

Он явно аккуратно подбирал слова:

– Да, именно таково было мое намерение.

– А это решение не кажется тебе немного своеобразным?

Чарльз отпустил ее руки и отвернулся с подозрительно спокойным выражением лица.

– Нет, вполне обычным, как и любое другое…

– Чарльз, я не хотела смущать тебя, но ты должен помнить… в прошлую ночь, в кебе… не по моей вине у меня возникло… э… определенное понимание твоих чувств к Памеле и к Пенелопе…

Вздохнув, Борегар сказал:

– Женевьева, я ценю твою заботу, но заверяю тебя, в ней совершенно нет нужды. Каковы бы ни были причины моей помолвки, теперь они уже ничего не значат. Как понимаю, из-за недавних событий и не совершенных мною действий я свободен от обещаний, данных Пенелопе.

– Мои соболезнования. – Она положила руку на плечо Борегару и повернула его так, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Соболезнования не нужны.

– Прошлой ночью я слишком дерзко и легкомысленно отозвалась о Пенелопе. Как ты понимаешь, я была не в себе.

– Тебя чуть не убили, – с чувством возразил Чарльз. – Ты не несешь никакой ответственности за свои слова.

– Тем не менее я сожалею о том, что сказала и подразумевала…

– Нет, – ответил Борегар, прямо глядя на Женевьеву. – Ты была совершенно права. Я несправедливо относился к Пенелопе. Я не испытываю к ней тех чувств, какие должен ощущать мужчина к собственной жене. Я всего лишь использовал ее, чтобы заменить то, чего заменить нельзя. Ей будет лучше без меня. Буквально недавно мне казалось… не знаю, казалось, словно я потерял руку. Словно без Памелы я не целен.

– Ты хотел сказать «Пенелопы»?

– Я хотел сказать именно «Памелы», вот в чем вся беда.

– И что ты будешь делать теперь?

– Мне надо повидаться с Пенелопой и прояснить ситуацию, сложившуюся между нами. Она найдет себе более подходящую пару. Что касается меня, есть дела поважнее.

– Например?

– Например, уайтчепельские убийства. А еще я хочу узнать, не могу ли спасти тебе жизнь.

Глава 35. Партия динамита

– Ты только взгляни на них, – сказал фон Клатка, кивая на фургон. – Они же от нас просто в ужасе. Это ведь хорошо, нет?

Он наслаждался собой. Карпатскую гвардию вызвали в парк слишком поздно, поэтому им не оставалось ничего, кроме как ликовать и злорадствовать. Полиция уже окружила и загнала в фургоны большинство смутьянов.

Ряд взволнованных лиц пристально смотрел сквозь похожие на решетку плашки, скрывавшие окно ближайшей передвижной темницы. Там держали женщин. Большинство носили белые одежды с красными крестами на груди.

– Христианские крестоносцы! – насмехался фон Клатка. – Глупцы!

– Мы тоже когда-то были христианами, – заметил Костаки. – Когда шли за принцем Дракулой против турок.

– Это старая битва, мой друг. Сейчас надо покорять новых врагов.

Он подошел к повозке. Пленники захныкали, пытаясь отойти в глубь фургона. Фон Клатка осклабился и зарычал. Послышались сдавленные женские крики, и карпатец расхохотался. Была ли во всем этом хоть какая-то честь?

Костаки заметил знакомое лицо среди суетящихся вокруг полицейских.

– Шотландец, – крикнул он, – приветствую, рад встрече!

Инспектор Маккензи оторвался от разговора с надзирателем и увидел Костаки, склонившегося над ним.

– Капитан Костаки, – признал его Маккензи, тронув край шляпы. – Вы пропустили все веселье.

– Веселье?

Полицейский горько хмыкнул:

– Вам бы случившееся понравилось. Мне кажется, на ваш вкус – пролито недостаточно крови. Никого не убили.

– Уверен, это упущение исправят. Должны быть зачинщики.

– Без показательных казней не обойдется, капитан.

Костаки чувствовал смятение «теплого» инспектора, его подавленный гнев. Немногие союзы длятся долго. Этому человеку, наверное, чертовски трудно было примирить свои обязанности с привязанностями.

– Я уважаю вас, инспектор.

Шотландец удивился.

– Подумайте о себе, – продолжил капитан. – Сейчас довольно неловкие времена. Все положения сомнительны.

Фон Клатка протянул руку в фургон и пощекотал лодыжку съежившейся девушки. Он явно был доволен собой и теперь повернулся к Костаки, улыбкой ища одобрения.