Эра Дракулы

Из тенистого парка появился вампир. Капитан немедленно отдал ему честь. Йорга – хвастун, каких поискать, – попал в самый разгар бунта; теперь он шагал, сопровождаемый этим высокомерным дьяволом Хентцау, так, словно лично выиграл битву при Аустерлице. Генерал заворчал, привлекая внимание фон Клатки, и тот вознаградил его еще одним торжественным приветствием. Офицеры вроде Йорги, столь часто встречающиеся в армиях как живых, так и не-мертвых, постоянно требуют доказательств собственной значимости. Когда старейшина не лицемерил перед вышестоящими, он зверски третировал подчиненных. Четыреста лет назад Йорга поклялся в вечной преданности делу Дракулы и столь же долго надеялся, что кто-нибудь водрузит Пронзителя на один из его собственных колов. Командир гвардии видел себя в качестве короля вампиров. Правда, в этой фантазии он был одинок; рядом с принцем генерал Йорга имел вес крайне незначительный.

– В казармах состоится празднование, – заявил он всем присутствующим. – Сегодня гвардия восторжествовала.

Маккензи сдвинул шляпу, чтобы скрыть в тени лицо, преисполненное отвращения из-за столь наглого присвоения чужих заслуг.

– Фон Клатка, – объявил Йорга, – выбери полдюжины «теплых» женщин из этой толпы и препроводи их в наши казармы.

– Есть, сэр! – ответил вампир.

Пленницы плакали и молились. Фон Клатка устроил целое представление, злобно рассматривая каждую из заключенных, отвергая одну за чрезмерный вес и возраст, другую – за худобу и жилистость. Он подозвал Костаки, но тот притворился, что не расслышал.

Йорга и Хентцау ушли, хлопая плащами. Генерал подражал в одежде принцу-консорту, однако был слишком полным, чтобы носить ее с достоинством.

– Он напоминает мне сэра Чарльза Уоррена, – сказал Маккензи. – Ходит напыщенный, сплевывает приказы и даже не представляет, каково это – находиться на острие событий.

– Генерал – глупец. Впрочем, обычно таковы все, кто выше чина капитана.

Полицейский захихикал:

– Как и все, кто выше должности инспектора.

– Не могу не согласиться с вами.

Фон Клатка сделал выбор, и надзиратель помог ему вытащить девушек – вампир указал на самых молодых – из фургона. Те сбились вместе, дрожа. Их одежды не подходили для прохладной ночи.

– Из них получатся прекрасные жирные мученицы, – сказал фон Клатка, ущипнув ближайшую за щеку.

Тюремщик вынул наручники с цепями и принялся сковывать избранных вместе. Вампир шлепнул одну по заду и захохотал, словно веселый дьявол. Девушка упала на колени и взмолилась об избавлении. Фон Клатка склонился и засунул свой красный язык ей в ухо. Та отреагировала с комичным отвращением, и капитан чуть ли не задергался в судорогах от смеха.

– Вы, сэр, – сказала одна из женщин Маккензи, – вы же «теплый», помогите, спасите нас…

Инспектору явно стало не по себе. Он отвернулся, снова скрыв лицо в тени.

– Я приношу свои извинения, – сказал Костаки. – Это дикость. Эззо, доставь женщин в бараки. Я присоединюсь к тебе позже.

Фон Клатка отдал честь и утащил девушек за собой, напевая пастушью песню, пока вел стадо прочь. Гвардейцы располагались близ дворца.

– Вас не должны просить о защите в подобных ситуациях, – сказал Костаки полицейскому.

– Никого не должны.

– Возможно, нет.

Фургоны, громыхая, уехали, развозя пленников по лондонским тюрьмам. Капитан предположил, что большинство из них закончат жизнь на колах в Тайберне или станут трудиться в Чертовом Рве.

Он остался с Маккензи наедине.

– Вы должны стать одним из нас, шотландец.

– Неестественным созданием?

– А что более неестественно? Жить или умереть?

– Пережить других.

– Кто может сказать, что он не пережил других?

Маккензи пожал плечами, вынул трубку и набил ее табаком.

– У нас много общего, у вас и у меня, – заметил Костаки. – Наши страны завоевали. Вы, шотландец, служите королеве Англии, а я, молдаванин, следую за валашским принцем. Вы полицейский, я – солдат.

Маккензи зажег трубку и всосал дым.

– Вы сначала солдат, а потом уже вампир – или наоборот?

Костаки задумался.

– Мне бы хотелось считать, что я солдат. А вы кто прежде всего – полицейский или «теплый»?

– Живой, разумеется. – Чашка трубки светилась.

– Значит, у вас больше общего с Джеком-потрошителем, чем, скажем, с инспектором Лестрейдом?

Полицейский вздохнул:

– Вот тут вы меня поймали, Костаки. Признаюсь. Я сначала полицейский, а уже потом живой человек.

– Тогда я повторюсь: присоединяйтесь к нам. Неужели вы оставите такой дар бахвалам вроде Йорги или Хентцау?

Маккензи ответил не сразу:

– Нет. Извините. Может, на смертном одре я изменю свое мнение. Но Господь Бог не сотворил нас вампирами.

– Я верю в совершенно противоположное.

Недалеко от них послышался шум. Мужские крики, вопли женщин. Лязг стали о сталь. Что-то хрустнуло. Костаки сорвался с места. Маккензи прилагал все усилия, чтобы не отстать от него. Грохот доносился оттуда, куда ушел фон Клатка. Инспектор схватился за грудь и тяжело дышал. Вампир оставил его позади и покрыл расстояние за несколько секунд.