Эра Мориарти

Ведь они же давали подписку о неразмножении, каждый из них! И всё равно, снова и снова. Словно не знают, словно забыли, хотя как можно забыть о таком? Аристократа нельзя подвергнуть принудительной стерилизации, но настоящий джентльмен никогда не нарушит данного слова, так мы рассуждали тогда, и значит, подписка гарантирует… должна была гарантировать. Так почему же год за годом всё повторяется снова и снова? И кто-то снова и снова решает, что законы писаны не для него. Не часто, максимум раза три за год, ну — четыре, но — год за годом, из раза в раз, снова и снова… И снова будут гибнуть невинные, словно война не окончилась почти четверть века назад. Обязательно будут гибнуть, если не успеть вовремя. Значит — надо успеть. И мобильные телеграфы нескольких отставников-ветеранов, таких же невзрачных осколков минувшей войны, как и ваш покорный слуга, отстучат кодовую фразу, которую любой из нас опознает с первых же тактов, даже я, хотя вообще-то не слишком хорошо воспринимаю телеграфные сообщения на слух.

Это было уже под конец Великой войны, ещё один секретный проект Её Величества, о котором я не имею права распространяться. Бригады Z обеспечили коренной перелом в ходе военных действий, успех суперсолдат окрылял и требовал новых экспериментов. Почему бы не пойти дальше? Почему бы не рискнуть? Если наши враги вовсю работают с евгеникой, то почему бы и нам не использовать её же — только иначе? Не отсев ундерменшей, а совершенствование человеческой и нечеловеческой природы. Удачные эксперименты по морофикации? Прекрасно, но мало! Мы чувствовали себя богами, когда из живого делали нечто ещё более живое и даже разумное. Нам было мало подопытного зверья. Мы горели желанием поработать с человеческим материалом, убирать недостатки, и главный из них — уязвимость и смертность. Новые люди нового времени не должны были страдать от подобных нелепостей.

Конечно же, мы пошли по проторенному пути — так было проще, предварительная работа проведена, полевые испытания показали полный успех, генетического материала хоть отбавляй. Так зачем же биться головой в открытую дверь и изобретать моноцикл? Конечно же, мы использовали те идеальные (ну, во всяком случае, тогда нам казавшиеся идеальными) прототипы, что имелись в нашем распоряжении. Идеальный солдат — уже наполовину идеальный представитель нового времени, во всяком случае, он куда ближе к новому человеку, чем все прочие, что пока ещё живы. Заблокировать агрессивность, усилить самоконтроль и ответственность, патриотизм, опять же. Пусть не в нём самом, он уже состоялся и не подвержен изменениям, но в его детях — почему бы и нет? Конечно же — исключительно добровольцев, в них не было недостатка. Мы выбирали лучших из лучших, не желали ограничиваться полумерами и хотели только самого высшего качества. Не было недостатка и в суррогатных матерях — все работавшие в проекте женщины горели желанием сделать своё участие ещё более весомым и ценным. Лаборантки, медсестры, врачи — в последние годы войны было уже много женщин-врачей. Может быть, в том и была наша первая ошибка, что мы в качестве суррогатных матерей использовали живых? Будь те первые матери тоже из ревитализированных — может быть, всё бы и обошлось?

Я лгу самому себе. Конечно бы не обошлось. Но неживых было бы не так жалко. Наверное…

Не все из нас были дипломированными медиками, но все исповедовали древний врачебный принцип изначальной апробации экспериментального лекарства на самих себе. Я тогда оказался слишком увлечён наукой и не успел. Мне повезло.

Проект закрыли сразу же после первых трагедий, как только увидели и поняли, что это не случайность. Что именно вот такое и будет рождаться у этих новых людей, и не в третьем-четвёртом поколении, а сразу же. И никаких улучшений, даже минимальных, и никакого контроля и в помине — мёртвое неспособно изменяться, это свойственно лишь живой материи. Скандал удалось замять, кровь замыть, да и не так уж её много было на фоне минувшей войны. Со всех участников взяли подписку — ту самую, строжайшую, о неразмножении.

Хорошо ещё, что никто из Изменённых (Подконтрольных, как мы их называем) не может прожить вдали от Пекла, и потому до сих пор не покинул пределов Лондона. Можно даже сказать, что Кайзер оказал нам услугу, уронив на город две атомные бомбы, чья огненная начинка потихоньку прожигает себе дорогу к центру Земли, по пути щедро делясь энергией, как видимой, так и невидимой. Новые люди оказались наиболее чувствительны к радиации. Вездесущей и невидимой — именно поэтому эксперименты в других местах не увенчались успехом, и поэтому же Подконтрольным нет жизни нигде, кроме Лондона, а в нашем городе им никуда не скрыться от бдительного присмотра ветеранов.

Но они всё равно пытаются.

И гибнут.