Эра Огня 4: Костёр в ночи

— Тяжёлая наступила пора. Времена года сменяли друг друга, как им только хотелось. Вчера было лето, сегодня начиналась зима, а завтра, кажется, осень. Никто уже не был уверен ни в чём. Урожаи гибли, скот болел, деревня голодала. А тут ещё и болота... В общем, мало удивительного в том, что люди не хотели уходить. Им просто некуда было идти, они не верили, что где-то будет лучше, когда такое творится. И всё же... Они не дожили какого-то года. Потом всё наладилось, печати на Яргаре ослабили, и в мир вернулось подобие баланса. Но моей деревни уж не было более.

Гетаинир перевёл взгляд на Натсэ и невесело усмехнулся:

— Незадолго до того, как возникла беда с болотами, тот странный маг, говорят, вернулся и забрал ребёнка. Женщина осталась. До последнего сражалась за жизнь вместе с ненавидящей её деревней... Я бы, может, и не вспомнил об этой женщине сейчас. Всё это было давно, и судьба её не тревожит меня так сильно, как судьбы моих родных... Но была в ней одна черта, которой я не могу забыть. Видите ли, госпожа Тавреси... Или уместнее назвать вас леди? Не важно. У этой женщины были изумительные глаза. Даже когда она вся буквально ссохлась и почернела от лишений, глаза её оставались невероятно красивыми. Такого ярко-фиолетового оттенка, будто...

— Заткнись, — тихо сказала Натсэ, и голос Гетаинира будто мечом обрубило. — Я знаю, что моя мать погибла где-то недалеко отсюда. Что-то новое ты мне хотел рассказать?

— Погибла? — переспросил Гетаинир. — Ну что ж... Может, и погибла. Не знаю. Только вот из деревни она таки ушла, когда стало очевидно, что бороться больше не за что.

Натсэ вздрогнула.

— И мы с ней виделись, если память мне не изменяет, лет пять назад. Несмотря на возраст, выглядела она значительно лучше, чем...

— Где? — крикнула Натсэ, ударив кулаком по каменному пруту решётки. — Где?!

Гетаинир хрипло рассмеялся, покачал головой и громко произнёс:

— Я, Гетаинир безродный, маг клана Земли, признаюсь в преступлениях. Я убил инспектора в «Уютном передке», как бы скверно это ни звучало. Я убивал людей и животных, чтобы приманить лягушек. Поймал одну лягушку и использовал, чтобы убедить всех, будто инспектора загрызла она. Я планировал обобрать город и сбежать, а после — любоваться, как город гибнет. Я избил госпожу Боргенту, надеясь отобрать у неё деньги. Это всё я, да!

И он расхохотался. А у меня — как и у всех присутствующих, наверное, — выскочила перед глазами надпись:

Засвидетельствовано признание в убийстве мага, нападении на мага с целью ограбления и мошеннических действиях, порочащих честь клана.

— Где ты видел мою маму?! — закричала Натсэ, тряся решётку.

— А ты сними с меня штаны, поставь лезвие и позови свою «жену», — сказал Гетаинир. — И покажите мне представление. Тогда — как знать? — может, я и захочу рассказать.

Глава 41

— С твоей стороны, Мортегар, было крайне опрометчиво идти на поводу у этого ужасного человека, — заметила Авелла, подливая мне чаю. — Кроме того, ты не принёс горшочек из-под каши.

Блин, горшочек... Ну да, забыл я про горшочек, в кузнице оставил. Как-то неудобно было после сцены в тюрьме сказать Натсэ на обратном пути: «Эй, давай заскочим ко мне на работу, я горшочек заберу». Не то что неудобно — даже опасно, я бы сказал.

— Нужно было получить признание, чтобы посадить его надолго, — сказал я и постучал по кружке ногтями. — Откуда я мог знать, что он выдаст такое...

Мы сидели в кухне, переговариваясь вполголоса, когда Натсэ уходила в другой конец дома. Она молча мерила коридор шагами, и одного взгляда на неё хватало, чтобы сообразить: лучше не лезть. Не сейчас. Мы и не лезли. Пили чай и думали, как быть дальше.

Натсэ в очередной раз ворвалась в кухню, держа руки скрещенными на груди, развернулась у печки и унеслась обратно. Выждав секунду, Авелла сказала:

— Надо было его отпустить. А потом мы бы выследили его и убили. Натсэ ведь умеет убивать так, чтобы никто не догадался. И разговаривать с ним было бы вовсе не обязательно.

Я с изумлением посмотрел в голубые глаза своей магической супруги:

— И ты бы на это пошла? Просто взять и убить человека...

— Я бы предпочла убить этого человека, чем смотреть, как она теперь мучается, — заметила Авелла. — Какой негодяй. Подарить надежду и тут же вырвать её из-под носа...

Гетаинир больше ни слова не сказал о матери Натсэ, только смеялся. Я понять не мог, зачем ему это? Казалось, будто он за что-то мстит самой Натсэ, но скорее всего это было не так. Что и подтвердил Асзар, когда мы, наконец, вышли наружу.

«Ему просто хочется сделать кому-нибудь плохо, — сказал он, глядя куда-то вверх, где только я мог видеть Летающий Материк. — Вполне возможно, он попросту лжёт».

«Но он ведь описал её! — возразила Натсэ. — Он знает про мою маму. Знает, что меня забрали у неё, когда мне было... Было...»

«Возможно, это всё, что он знает, — пожал плечами Асзар. — Остальное, скорее всего, выдумка».