Эра войны. Эра легенд

– Да, он не двигался, пока мы не атаковали. Чудовище по-прежнему охраняет лагерь.

Фэйн не смог найти подходящего ответа. Он сам оказался бессилен против дракона, что еще более подогревало его ярость.

Заметив в углу зала кресло, а рядом, на столике, кувшин с водой, Мовиндьюле преисполнился сожалениями и задумался о превратностях судьбы. Он по-прежнему был немыслимо молод, не стоял в строю униженных вельмож и не праздно наблюдал за происходящим. Он выжил после Грэндфордской битвы, убил изменницу Арион и спас отца от чудовищного дракона. Теперь Мовиндьюле воспринимали не просто как сына фэйна; он заслужил всеобщее уважение. Но все же…

Какое удобное кресло. Жаль, раньше я этого не понимал. Славные были времена! Мы верили в превосходство фрэев и нерушимость Эриана.

В течение часа принц слушал доклады, и с каждой минутой становилось все яснее: рхуны наступают, а фрэи бессильны им противостоять.

– Должно же быть средство от этого гнусного дракона! – Фэйн повернулся к Мовиндьюле. – Спроси его еще раз.

Не было нужды пояснять, кого. Все и так знали.

Во время Грэндфордской битвы Мовиндьюле проявил способность переговариваться на расстоянии с Джеридом, кэлом Авемпарты. По той же причине принца не оставили на попечении Джерида – он был нужен в Эстрамнадоне: фэйн хотел поддерживать постоянную связь с кэлом. Мовиндьюле не мог понять, почему Лотиан не заставил Джерида научить этому фокусу его самого. Должно быть, не хотел, чтобы кто-то подслушивал конфиденциальные разговоры. Джерид частенько грешил подобным. Старый миралиит не питал уважения к частной жизни, у Мовиндьюле же таковой не имелось, так что его не особенно тревожили непрошеные вторжения. Впрочем, в те дни кэл редко беспокоил принца помимо военных советов, на которых присутствовал неукоснительно.

– Джерид все слышит, – сказал Мовиндьюле отцу. – Что ты хочешь спросить?

– Как убить дракона? – Голос фэйна звучал непривычно тонко и визгливо, наводя на мысли о том, что ползущие по городу слухи правдивы – правитель фрэев безумен.

Мовиндьюле стиснул зубы, стараясь не выдать свои чувства.

«Передай ему, что мой ответ не изменился, – произнес Джерид у него в голове. – Дракона убить невозможно».

– У Джерида по-прежнему нет ответа.

Лицо фэйна сморщилось, как выжатая половая тряпка.

– Это неприемлемо! Неприемлемо!

В воздух взлетели нетронутые кубки с вином. Пол и стены окрасились алым. Сжав кулаки, Лотиан издал яростный вопль – тонкий и резкий, словно крик совы. Этот звук всегда пугал принца до смерти.

Припадок фэйна устрашил и придворных. Все застыли в ожидании, когда буря утихнет. Мовиндьюле перехватил взгляд Имали. Напористая и громогласная в Айрентеноне, здесь она не проронила ни слова.

– Мы – миралииты! – кричал фэйн. – Мы – боги! Гриндал обязательно нашел бы выход. И где теперь этот мерзавец?

Лотиан обратил взор на Вэсека. Мастер Тайн оказался перед трудным выбором – либо дать очевидный и, следовательно, оскорбительный ответ, либо проигнорировать прямой вопрос. Его спас очередной вопль фэйна.

– Он бросил меня! – Лотиан тяжело оперся о столешницу, невидящим взглядом озирая осколки и разлитое вино. – Заварил всю кашу, а сам сдох. Не иначе, нарочно. Что Арион, что Гриндал – оба предали меня и бросили!

Мовиндьюле был вне себя от возмущения. Ставить Гриндала на одну доску с Изменницей – это уж слишком. Он хотел возразить, Имали едва заметно качнула головой.

Она знает, о чем я думаю. Мало того, что кэл Джерид слышит каждое мое слово, теперь еще Имали мысли читает.

– Все потеряли веру в миралиитов, в Феррола, в меня. – Фэйн развернулся и подошел к окну. – Убирайтесь. Все вон… кроме Имали. Ты останься.

Синна помахала руками перед собравшимися, словно разгоняя стаю птиц. При других обстоятельствах многие не потерпели бы такого обращения и распушили бы перышки, однако на сей раз все сочли за лучшее поскорее удалиться.

Выходя одним из последних, Мовиндьюле бросил взгляд на Имали. Та явно не радовалась оказанной ей чести.

Имали не знала, зачем фэйн ее оставил: вряд ли чтобы предложить чаю с печеньем. Их с Лотианом связывали узы не дружбы, но соперничества. Стоило правителю фрэев явиться в Айрентенон, Имали принималась ему перечить. Ей казалось, ее долг – слегка сбивать с него спесь: слишком уж перед ним лебезили. Дело ухудшало то, что фэйн был миралиитом, ведь из-за этого пропасть между его сословием и остальными фрэями только увеличивалась. Имали же старалась приблизить Лотиана к земле и изредка давать пару тычков, чтобы не зазнавался. Надо сказать, у нее неплохо получалось.

Возможно, даже слишком.

Имали не сводила глаз с фэйна. Тот стоял у окна, дожидаясь, пока все уйдут.

Он не собирается меня убивать.