Эра войны. Эра легенд

Он до сих пор не мог до конца осознать слова Арион о том, что у него есть магическая сила. Гиффорда, с самого рождения подвергавшегося издевкам и нападкам, было трудно одурачить, однако кое-что никак не укладывалось у него в голове. Вряд ли Арион, благородная дама, с которой он до того и парой слов не перемолвился, сама явилась к нему лишь для того, чтобы посмеяться над ним. Гиффорд почти ничего не знал ни о ней, ни о Сури, но ему казалось, они не из тех, кому нравится обманывать или издеваться над другими людьми. Персефона им доверяла, а Гиффорд всегда уважал ее мнение.

Зачем тогда она приходила?

После их ухода он попытался нагреть воду и поджечь травинки. Они даже не потеплели. Гиффорд понимал, что Арион обманула его, – просто не мог понять, зачем. Этот вопрос, на который он не находил ответа, поселил в нем сомнение и подарил слабую надежду, ведь все когда-то случается впервые.

Для человека, у которого почти ничего не осталось, надежда – как бочонок пива. Она на время облегчает боль, служит ему опорой, но она же губит все хорошее, что этот человек мог бы получить от жизни. Гиффорду хотелось думать, что он особенный. Ему хотелось верить, что у богов насчет него есть какой-то замысел и все его страдания не напрасны. Но он не мог заставить себя поверить в это: такие грезы обычно оборачиваются кошмарами.

У нижних ворот их остановили два стражника-фрэя, которых раньше здесь не было.

– Я личная целительница кинига Персефоны, а это мой внук, он мне помогает, – сказала им Падера.

– Помогает? И чем же? – спросил один из стражей, с сомнением оглядев Гиффорда.

Юноша улыбнулся. Он сотни раз слышал подобные вопросы. Какой с него прок?

– Она говорит правду, – вмешался второй стражник. – Это рхунская знахарка Падера. Я видел ее в Кайпе, после того как на кинига напали.

На Персефону напали? Гиффорд уставился на фрэев; они больше не обращали на него внимания.

– А что случилось? – спросил первый.

– Ее чуть не сожрал рэйо, – ответил второй.

– Что? – вскрикнул Гиффорд, удивив обоих.

– Она поправится. – Падера снова схватила его за руку. – Но мне нужна Роан из кузницы. Хочу взять у нее иголок. Мы можем идти? – спросила она у фрэев.

– Хорошо, проходите.

Падера толкнула Гиффорда в спину, побуждая его идти вперед.

– Шагай скорее. Ты еле тащишься, а времени у нас в обрез. Нам очень много нужно успеть.

– Что у нас за дела? – спросил Гиффорд, ковыляя за ней в гору.

– Мы с Роан сделаем тебя героем.

А я-то думал, что стану волшебником.

Они вошли в кузницу и, естественно, обнаружили там Роан, колотящую молотом по наковальне. Мороз, Потоп и Дождь тоже были с ней. Все торопились.

Когда Гиффорд вошел, Роан и гномы прекратили работу и повернулись к нему. Лица всех выражали сочувствие. Роан едва не плакала.

– Кто-нибудь фасскажет мне, что пфоисходит?

– Армия эльфов стоит под стенами, – сказала Падера. Мороз подошел к Гиффорду с веревочкой и принялся измерять ширину его плеч. – С той стороны Грэндфордского моста их сотни, может быть, даже тысячи, в темноте не разглядеть. На рассвете они нападут на нас.

– Всеблагая Мафи, ты сефьезно?

– Тридцать три, – крикнул Мороз.

– Тридцать три, – повторил Потоп.

– Но это еще не все, – продолжала старуха. – Сигнальный огонь, который должен был сообщить нашим воинам о нападении, погас. Эльфы задули его своей магией.

Мороз поднял руку Гиффорда и измерил его бок.

– Пятнадцать.

– Пятнадцать, – эхом отозвался Потоп.

– Мы в ловушке. Скорее всего, нас прикончат всех до единого, – мужчин, женщин и детей, если мы не зажжем сигнальный огонь в Пердифе.

Мороз обернул веревочку вокруг пояса Гиффорда.

– Двадцать девять.

– Двадцать девять? Точно? Ты уверен? – переспросил Потоп.

– Не все такие жирдяи, как ты. Да, двадцать девять!

– Пердиф в сорока милях отсюда, – сказала Падера. – Кто-то должен добраться туда и зажечь огонь завтра к полудню, иначе все в Алон-Ристе погибнут, а затем и остальные люди тоже.

– И ты хочешь, чтобы я… я не смогу добфаться в этот Пефдиф к полудню! Мне бы до Пфиюта Пфопащих к тому вфемени доковылять.

– Вот она. – Гиффорд обернулся. В кузницу вошел Малькольм, приятель Рэйта, ведя в поводу красивую белую лошадь. – Меня даже не спросили, зачем я ее забираю. Инстарья не очень-то жалуют лошадей. Можно сказать, фрэи предпочитают твердо стоять на земле.

Гиффорд видел лошадей и раньше, но так близко – никогда. Они паслись вместе с оленями в лугах близ Далль-Рэна, и случалось, охотники убивали их, как и оленей, ради мяса.

– Ее зовут Нараспур, – пояснил Малькольм, потрепав кобылу по холке.

Та фыркнула и стукнула копытом по каменному полу. Раздался неожиданно громкий, неприятный звук.

Да она просто огромная.

– Ты поедешь на ней, Гиффорд, – с восхищением произнесла Падера, как будто Гиффорд уже съездил и вернулся.

– Ни за что!