Эрагон. Наследие

– Отец, – сказал он ему. И это слово имело у него во рту какой-то странный вкус, у него никогда еще не было повода назвать так кого-то другого. Затем Эрагон перевел взгляд на те руны, которые высек на шпиле гробницы. Там было написано:

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ.

Он был Всадником.

А мне он был как отец.

Пусть вечно славится его имя.

Он горько улыбнулся, понимая, как близко от истины тогда оказался. А затем заговорил на древнем языке, и алмазная поверхность затрепетала, задрожала, как вода, и на ней стали появляться новые руны. Когда же Эрагон умолк, на гробнице возникла новая надпись:

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ.

Он был Всадником, нерушимо связанным с драконом

Сапфирой.

Он был сыном Холкомба и Нельды и возлюбленным Селены.

Он был отцом Эрагона Губителя Шейдов и основателем ордена варденов.

И он был вечным врагом Прóклятых.

Пусть же вечно славится его имя.

Стидья унин мор’ранр (что означает: «Покойся с миром»).

Эта эпитафия носила не столь личный характер, однако Эрагону она казалась более подходящей. Затем он произнес несколько заклинаний, чтобы уберечь алмазную гробницу от воров и вандалов.

Эрагон все продолжал стоять у могилы, не в силах повернуться и уйти. Он чувствовал, что должно произойти что-то еще – событие, чувство, понимание чего-то, – какой-то знак, позволяющий ему сказать своему отцу «прощай» и уйти.

Наконец он коснулся ладонью холодной поверхности гробницы, страстно мечтая о том, чтобы проникнуть внутрь и в последний раз коснуться самого Брома, и сказал:

– Спасибо тебе за все, чему ты меня научил.

Сапфира взволнованно фыркнула и склонила голову, коснувшись гробницы мордой.

Затем Эрагон повернулся и с ощущением некой завершенности, конца определенного периода жизни взобрался Сапфире на спину.

Он был чрезвычайно мрачен и молчал все то время, пока Сапфира набирала высоту и брала курс на северо-восток, к Урубаену. И лишь когда гряда песчаниковых холмов превратилась в неясное пятно на горизонте, Эрагон тяжело вздохнул, посмотрел на лазурное небо, и губы его тронула улыбка.

«Что тебя так порадовало?» – спросила Сапфира, помахивая хвостом.

«У тебя на морде чешуя отрастает», – сообщил он, страшно обрадовав ее этим известием. Пофыркав немного, Сапфира заявила:

«Я всегда знала, что так и будет. Да и почему бы ей не отрасти?»

Однако Эрагон чувствовал, как у него под ногами вибрируют ее бока, как сильно она замурлыкала от удовольствия. И он, погладив ее по шее, прижался к ней грудью, чувствуя, что его тело наполняется ее теплом.

Разрозненные сведения

Когда они с Сапфирой прибыли в Урубаен, Эрагон был удивлен тем, что Насуада уже успела сменить название города на старинное – Илирия – из уважения к его истории и наследию.

Также, к своему большому огорчению, он узнал, что Арья уже отбыла в Эллесмеру вместе с Датхедром и другими знатными эльфийскими лордами, забрав с собой зеленое драконье яйцо, которое нашла в цитадели.

Впрочем, Арья оставила ему у Насуады письмо, в котором объясняла, почему уехала так поспешно: она должна была сопровождать тело Имиладрис в Дю Вельденварден, чтобы достойным образом похоронить ее. Что же касается зеленого яйца, то она писала следующее: