Эрагон. Наследие

– Нет, это еще далеко не конец, – снова заговорил он. – Дальше мы начинаем использовать пыль. Я беру ее и размазываю по поверхности Эротхкнурла, и образуется такая тонкая гладкая скорлупа. Затем я даю шару немного отдохнуть, затем снова обрызгиваю его водой и снова обмазываю слоем пыли, потом снова жду, и снова обмазываю, и так снова и снова.

– Сколько же времени на все это потребуется?

– До тех пор, пока пыль не перестанет приставать к Эротхкнурлу. Та скорлупа, которую образует пыль, придает ему внешнюю красоту. В течение одного дня он приобретает поистине великолепный блеск, словно сделан из полированного мрамора. Но все это без полировки, без обтачивания, без применения магии – с участием только души, разума и умелых рук. В итоге и получается камень, сделанный из земли… камень хрупкий, это правда, но тем не менее камень!

Несмотря на уверения Орика, Эрагон никак не мог поверить, что из обыкновенной земли под ногами можно сделать нечто вроде описанного Ориком предмета, не используя при этом магию.

«А зачем тебе эта штуковина, Орик, король гномов? – мысленно спросила Сапфира. – У тебя ведь и без того немало дел и ответственности, ведь теперь ты правишь всем своим народом».

– В настоящий момент нет ничего, что требовало бы моего непосредственного участия, – проворчал Орик. – Мои гномы готовы к сражению, да только сражение, в котором мы могли бы участвовать, никак не начнется. Куда хуже, если бы я начал кудахтать над своими кнурлан, точно наседка. Да и сидеть в одиночестве у себя в палатке мне не хочется. Что толку сидеть без дела и смотреть, как твоя борода становится длиннее! А потому – я создаю Эротхкнурл!

И он умолк. Но Эрагону казалось, что Орику не дает покоя нечто совсем другое. Впрочем, он придержал язык, надеясь, что гном и сам как-то пояснит свое состояние. И действительно, не прошло и минуты, как Орик откашлялся и снова заговорил:

– В былые времена я мог бы в свободное время развлекаться тем, что просто пил бы вино и играл в кости с другими членами моего клана. Тогда никакого значения не имело, что я приемный сын и наследник короля Хротгара. Я со всеми мог разговаривать и смеяться, не чувствуя ни малейшего стеснения. Я ни от кого никаких милостей не просил, да и сам ни к кому их не проявлял. Но теперь все иначе. Мои друзья не могут забыть, что я их король, а я не могу не обращать внимание на то, что их отношение ко мне столь сильно переменилось.

– Ну, этого и следовало ожидать, – сказал Эрагон, прекрасно понимая, что имеет в виду Орик. Он и сам чувствовал примерно такое же отношение к себе с тех пор, как стал Всадником.

– Возможно. Но понимание не приносит облегчения. – Орик горестно вздохнул. – Ах, жизнь порой представляется такой странной и жестокой дорогой… Я преклонялся перед королем Хротгаром, но порой мне казалось, что он слишком резок с другими кнурлан, когда на это нет никаких видимых причин. Теперь я лучше понимаю, почему он именно так вел себя. – Орик держал в сложенных лодочкой ладонях свой земляной шар и не сводил с него глаз; лоб его был сердито нахмурен. – Когда ты в Тарнаге встречался с гримстборитхом Ганнелем, разве он не объяснил тебе значение Эротхкнурла?

– Он никогда даже не упоминал об этом.

– Я полагаю, тогда у вас имелись и другие вопросы, которые нужно было обсудить… И все же ты, как член клана Ингеитум и приемный сын короля Хротгара, должен понимать важность и символику Эротхкнурла. Это не просто способ сосредоточиться или провести время, создав некий достойный артефакт. Нет. Сам акт созидания камня из земли – акт священный. С его помощью мы вновь подтверждаем свою веру во владычество Хелцвога и приносим ему свою жертву – дань уважения. Мы должны относиться к подобным действиям осмысленно и с почтением. Создание Эротхкнурла – это форма поклонения, а боги, как известно, неласково взирают на тех, кто кое-как соблюдает посвященные им ритуалы. Из камня – плоть, из плоти – земля, из земли – снова камень. Колесо судьбы вращается, и мы лишь мельком успеваем заметить, как проходит вечность.

Только теперь Эрагон понял, как глубока тревога, владевшая Ориком.

– Тебе бы следовало взять с собой Хведру, – сказал он. – Она, твоя верная подруга, составила бы тебе компанию, она хранила бы тепло вашего очага и не давала тебе становиться… таким мрачным! Я никогда не видел тебя более счастливым, чем в тот краткий период, когда вы с нею были вместе в крепости Бреган.

Морщины вокруг опущенных долу глаз Орика стали еще глубже, когда он улыбнулся.

– О да… Но ведь Хведра – гримсткарвлорсс или, по-вашему, «домоправительница» клана Ингеитум. Она не может оставить свои дела и обязанности только для того, чтобы служить утешением мне. Кроме того, я не был бы спокоен, если бы она оказалась всего в сотне лиг от Муртага и Торна или, что еще хуже, от Гальбаторикса и его проклятого черного дракона.

Пытаясь хоть немного развеселить Орика, Эрагон сказал: