Одрейд снова подумала о Ваффе, стоявшем возле дверей ее святилища в окружении двух Сестер-стражниц. На верхнем, этаже святилища забранные пуленепробиваемым плазом окна отражали чудесное убранство комнаты черного цвета, с которым Преподобная Мать, облаченная в черное, сливалась так, что посетитель едва мог различить смутно мерцавшую белизну лица.
Правильно ли она вычислила Ваффа? Все было проделано тютелька в тютельку, по учению Защитной Миссионерии. Достаточную ли трещинку она создала в его психологической защите? Его надо подтолкнуть к тому, чтобы он быстрее заговорил. Тогда она будет знать.
Вафф стоял спокойно. Луцилла видела отражение его лица в плазе. Он не подавал никаких признаков понимания, что эти высокие темноволосые сестры по бокам от него находились здесь, чтобы не разрешить любого возможного насилия с его стороны, но он наверняка знает.
«Охраняют меня, а не его».
Он стоял, опустив голову, скрывая от нее свое лицо, но она заметила его робость. Это уж наверняка. Сомнения действуют так же, как голод на животное, и Одрейд славно подкормила этот голод сомнений. Он был уверен, что их вылазка в пустыню ведет к смерти. Его верования дзенсунни и суфи внушают ему сейчас, что его оберегала там Божья воля.
Хотя, конечно, Вафф пересматривает сейчас свое соглашение с Бене Джессерит, увидев, наконец, как он скомпрометировал свой народ, как он вверг свою драгоценную тлейлаксанскую цивилизацию в страшную опасность. Несмотря на то что внешнее самообладание и было изношено донельзя, но только глаза Бене Джессерит различали это. Скоро наступит время, чтобы начать заново строить его сознание — по модели, более приемлемой для нужд Ордена. Пусть он еще чуть-чуть покипит на медленном огне.
Одрейд вновь вернулась к пейзажу за окном, этой задержкой еще больше поддерживая тревожное напряжение. Бене Джессерит не случайно выбрал для своего посольства северо-восточную часть старого города. Здесь расположено место, которое можно было застраивать вширь, перестраивать и изменять по собственному желанию широкие улицы для официальных шествий, узкие пешеходные улочки, транспортные магистрали и посадочные площадки орнитоптеров. Все это было изменено.
«Мы идем в ногу со временем».
Новые здания стояли ближе к зеленеющим проспектам, чьи высокие экзотические деревья впитывали огромное количество воды. Топтеры приземлялись теперь на посадочные площадки на крышах определенных зданий. Пешеходные улочки были тесно прижаты к подъемникам, прилаженным к сооружениям. В новых постройках были поставлены лифты — платные, на шифре и на системе опознования ладоней. Их светящиеся энергетические поля были забраны темно-коричневыми полупрозрачными покрытиями. Эти шахты-лифты смотрелись стрелками более темного цвета на однообразной серости камня и плаза. Люди были едва видны в шахтах-лифтах, и это производило впечатление чего-то нечистого, движущегося вверх и вниз в чистых во всем остальном механических приспособлениях.
«И все это ради модернизации».
Сзади нее Вафф шевельнулся и прокашлялся.
Одрейд не обернулась. Две Сестры-охранницы знали, что она делает, и не подали никакого знака. Нарастающая нервозность Ваффа была всего лишь подтверждением, что все идет как надо.
Но у Одрейд не было ощущения, что все на самом деле хорошо.
Она продолжала рассматривать вид из своего окна, как всего лишь еще один тревожный симптом этой беспокойной планеты. Туек, припомнила она, не любил этой модернизации своего города. Он жаловался, что надо найти какие-то иные способы это остановить и сохранить старые приметы местности. Заменивший его Лицевой Танцор продолжал гнуть ту же линию.
До чего же похож на самого Туека этот новый Лицевой Танцор. Думают ли Лицевые Танцоры сами за себя или просто играют свои роли согласно приказаниям своих Господинов? Они все еще бесплодные мулы? До какой же степени отличаются эти новые Лицевые Танцоры от полноценного человека?
Одрейд тревожило то, что было связано обманом.
Советники ложного Туека — те, кто были замешаны в так называемом «тлейлаксанском заговоре», — высказывались за общественную поддержу осовременивать и открыто усмехались, что наконец они берут верх. Альбертус регулярно докладывал все Одрейд. Каждый новый доклад все больше ее тревожил. Даже явное раболепие Альбертуса заботило ее.
— Разумеется, советники не имеют в виду действительно общественную поддержку, — говорил Альбертус.
И она могла только соглашаться. Поведение советников сигнализировало о мощной поддержке их средним звеном жречества и теми карьеристами, которые на воскресных вечеринках отпускали остроты о своем Разделенном Боге… среди тех, кто был задобрен запасом спайса, найденном Одрейд в съетче Табр.
Девятьсот длинных тонн! Полугодовой урожай пустынь Ракиса. Даже треть такого запаса представляла значительный вклад в становление новых взаимоотношений.
«Я бы хотела никогда тебя не встречать, Альбертус».
ПРЕСМЫКАЮЩИЙСЯ ЛЬСТЕЦ!