Эрих и школьная радиостудия

— Я вам рассказывал об одном отце, который все еще воспитывает сына по старинке, — дает ему затрещины и рвет его тетради, чтобы заставить его учиться, — заговорил директор. — Этот человек — комендант нашей школы, и такие методы как нельзя более свойственны ему по духу. Он был кадровым солдатом, прослужил в армии двенадцать лет и под конец, дослужившись до фельдфебеля, стал командовать новобранцами. Мундир-то он снял теперь, но в душе так и остался фельдфебелем. Вы сами понимаете, что нашей новой школе подобный комендант не подходит. Я вообще удивляюсь, как он мог удержаться у нас. Но теперь его, наконец, предупредили об увольнении, и, как только мы найдем нового коменданта, этот уйдет. Правда, найти кого-нибудь получше трудновато. Желающие уже приходили в школьное ведомство, но ни один из них не оказался подходящим. А теперь мне сообщили из ведомства, что если я сам услышу о ком-нибудь, то могу направить его к ним. — Он улыбнулся.

Мальхус смущенно потер лоб рукой.

— Товарищ Гофман уже говорил мне… Думаю, вы не рассердитесь на меня, если я скажу вам откровенно, что меня совсем не тянуло к этому делу…

— Жаль.

— Нет, нет, подождите, я еще не кончил. Вы знаете, после того как мы с вами побеседовали, мне кажется, что эта работа тоже может доставить мне известное удовлетворение.

— Вот видите!

— Если позволите, я вам кое-что расскажу о себе, чтобы вы знали обо мне все и, может быть, сразу решили, подойду я вам или нет.

Директор не возражал; и, когда Мальхус закончил рассказ, Бруммерту уже все было ясно — и жизнь и планы его собеседника. Первое впечатление директора не обмануло его.

Он сказал об этом Мальхусу и добавил:

— Что касается меня, я буду очень рад. Последнее слово остается, конечно, за школьным ведомством.

Они остановились и рассмеялись: сами того не заметив, они дошли уже до железнодорожного моста, за которым начинался Новый город.

— Теперь нет никакого смысла садиться в трамвай, — заметил директор. — Я добегу этот кусочек. Мне еще надо зайти в школу и забрать тетради с диктовками, — хочу проверить их сегодня.

— Если вы ничего не имеете против, я бы пошел с вами. Заодно погляжу на школу. В тех местах я еще не бывал.

Они свернули на Морицштрассе. Сумерки спустились рано; ночь обещала быть непроглядно темной, без луны и без звезд. Школа возвышалась за Морицплац большим черным прямоугольником.

Мальхус поджидал директора у дверей школы. Вернувшись обратно и уже повернув ключ в замке, Бруммерт вдруг о чем-то вспомнил и снова отпер подъезд. Спустившись в подвал, он подергал там ручку одной из дверей. Эта дверь была заперта, и директор удовлетворенно кивнул головой.

Он вышел из школы и вместе с Мальхусом ощупью пробрался через двор к воротам, возле которых виднелся слабый свет над входом в квартиру коменданта. Рауэ еще не спал; услыхав шаги, он подошел к окну, всматриваясь в темноту. Комендант узнал высокую фигуру Бруммерта и удивленно взглянул на часы. Что еще понадобилось тут директору? И кто это с ним?

— Мерзкий карьерист! — пробурчал комендант и снова опустил занавеску.

Рауэ был не один. Еще под вечер его навестил старый знакомый; он плюхнулся в кресло и до сих пор полулежал в нем, куря одну папиросу за другой. Синий дым заполнил комнату. Посетитель явно чувствовал себя здесь как дома; он даже не снял шляпы, а только сдвинул ее на затылок. Виной тому были две бутылки, которые комендант поставил на стол, чтобы отпраздновать встречу.

— Кто? — спросил человек, тяжело ворочая языком. У него совсем закрывались глаза, он усиленно моргал, чтобы не заснуть. Рауэ обернулся к гостю и уставился на его шляпу. То была самая обыкновенная серая шляпа, которую ее хозяин носил, видимо, уже давно, — засаленная, вся в пятнах, с обтрепанными полями. Но комендант этого не заметил, он не слыхал и вопроса. Рауэ думал о пятидесяти марках, которые гость выудил у него когда-то, будучи, по-видимому, без гроша. Комендант снова пожалел, что ссудил ему деньги. Почем знать, увидит ли он их когда-нибудь?

— Кто карьерист? — упрямо повторил гость.