Эринии

— Так, может, и больной, — ответил комиссар. — Как, в конце концов, мы все. Но присмотреть за ним — это очень ответственное дело. Достойное государственного чиновника. Такого добросовестного, как вы. Я знаю, что поступил плохо. Вы же не извозчик, не гостиничный служка, которому дают на чай. Ваши функции неизмеримо выше. Я тоже, как и вы — государственный служащий. Криминальная полиция. — И показал швейцару удостоверение.

— Это вы хорошо сказали, — швейцар аж покраснел от удовольствия. — Но вам туда нельзя, к заведующему, в отделение то есть. Такие у нас правила! Я должен каждого остановить и сообщить по телефону о посетителях. А вы здесь садитесь и подождите.

Попельский кивнул головой, словно похвалил ретивого швейцара, и сделал так, как ему приказали. Швейцар тем временем вытянулся возле столика с телефоном и набрал нужный номер.

— Ту сі мельдує Дурбак Юзеф, — уважительно сказал он. — Ду телефону викликають доктора Лебедовича. Добри. Та чекає ту кримінальна пуліція. Пан доктор Лебедович. — Швейцар посмотрел на Попельского. — Він є на лінії. Буде з вами говорив[28].

Попельский подошел к телефону, приложил трубку к уху и склонился над рупором, куда проговорил медленно и четко:

— Здравствуйте. Это комиссар Эдвард Попельский из полиции. — Замолчал, ожидая какого-то ответа от своего собеседника, но услышал лишь какое-то бормотание, которое было, видимо, ответом на его приветствие. — Мне надо увидеться с пациентом Анатолем Малецким. Чрезвычайно важное расследование требует, чтобы я встретился с ним немедленно.

— Через четверть часа, — послышалось в трубке, а потом зазвучали тихие короткие гудки.

Попельский сел рядом со спящим Питкою. Почувствовал легкое головокружение. Он знал, что это могло быть от утомления или, гораздо хуже, предвещало о приближении приступа, поскольку солнечные лучи во время поездки в экипаже пробивались между листьями каштанов вдоль улицы Пияров. Комиссар надвинул шляпу на глаза, а на нос нацепил свои темные очки. В голове снова зашумело. Но это не были предвестники приступа эпилепсии, потому что о ней обычно предупреждал шум в ушах, а перед глазами мелькали пятна. Сейчас ни одного из этих симптомов не было. Эти головокружение и особенно дрожание челюсти было признаком приближения фрустрации. У него всегда начинали дрожать челюсти, когда появлялось это чувство. Тогда он стискивал между зубами какой-нибудь кусочек дерева, карандаш, деревянную ручку или что-то похожее. И вскоре все проходило.

Он знал, что в этот раз фрустрация и ярость не пройдут так быстро, даже если впиться зубами в железо. Потому что через четверть часа он увидит человека, который сидит в этой клинике в течение нескольких месяцев, то есть находился здесь и вчера, и позавчера. Малецкий был здесь, на Пияров, и не мог спрятаться в крохотном дворике на Немцевича и похитить кого-то из детей, которые там играли. Здесь, в палате, Анатоль Малецкий наверное делал в штаны, дрочил в кулак или перевоплощался в Наполеона или Виннету. А это означает, что он не мучил тогда маленького Геню Питку. То есть не был убийцей. Попельский чувствовал глухое раздражение. Челюсти дрожали. Как всегда, когда след становился сомнительным.

Послышались громкие возгласы. Видимо, приближался Малецкий. Попельский сунул Питке под нос отрезвляющую соль. Тот вздрогнул и открыл глаза. Он уже совсем пришел в себя.

— Слушай-ка, Валерка! — Полицейский повысил голос. — Сейчас сюда приведут некоего Анатоля Малецкого. Ты должен сказать, тот ли это, что бывал у вас дома! О ком ты рассказывал моему заместителю, помнишь?! Понимаешь, чего я от тебя хочу?

— Рыхтык, — сказал старик. — Или тот, что придет, это Тольо Малецкий, или нет! Такое должен подтвердить!

— Именно так! Смотри внимательно!

Из темного коридора доносились крики. Через несколько секунд из темноты вышел человек в белом, который громко ругался и размахивал руками. Он остановился и сердито взглянул на Попельского.

— То не есть Тольо Малецкий! — отозвался Питка. — На зіхир!

— Ну, видимо! — вмешался швейцар. — Так это пан доктор Лебедович!

— Холера ясна! — рявкнул доктор Лебедович на Попельского. — Вы мне голову морочите! Думаете, у меня есть время на ваши капризы пациентов разыскивать?!

Попельский почувствовал, что к голове ему прилила кровь. Челюсти двигались не только вверх и вниз, но и в разные стороны. Сейчас его не успокоило бы даже то, если бы он грыз железный забор вокруг больницы. Сжал кулак, впиваясь остро подпиленными ногтями в мягкую ладонь.

— Я тут бегаю, как иудей в пустой лавке! — Доктор заговорил тише и немного отступил от Попельского. — В целом отделении ищу вашего Малецкого, а его уже четыре дня как отпустили домой! Доктор Зухер не считал нужным меня информировать! Вы что, не могли проверить этого раньше? Не могли нам позвонить? Мне бы не пришлось тратить столько времени!

Челюсти Попельский перестали двигаться. Смутный след становился все сильнее и убедительнее. Комиссар потянул Питку за воротник, поклонился на прощание швейцару и вместе со стариком вышел из клиники.