Эркюль Пуаро

Завязался интересный спор, в котором приняли участие полная дама, ее тощий муж и осипший мальчишка – посыльный. Они видели по крайней мере четырех низеньких темноволосых мужчин, а мальчишка заметил даже высокого блондина.

– Только без бороды, – с сожалением отметил он.

Наконец мы расплатились и покинули лавку, так и не объяснив хозяевам, что мы просто разыграли комедию.

– Зачем это вам понадобилось, Пуаро? – спросил я.

– Parbleu![15] Я хотел выяснить, легко ли было заметить какого-нибудь незнакомца, входящего в лавку.

– Разве нельзя было спросить их без всей этой мистификации?

– Нет, mon ami. Если бы я просто спросил, я не получил бы никакого ответа. Вы – англичанин, и все-таки, по-видимому, не знаете, как англичане откликаются на простые вопросы. Они немедленно становятся подозрительными и, как следствие, молчаливыми. Если бы я принялся расспрашивать этих людей, они, как устрицы, ушли бы в свои раковины. Зато у них сразу развязались языки, когда я сделал свое заявление, несколько неожиданное и вызывающее любопытство, а вы принялись мне возражать. К тому же мы узнали, что убийство произошло в те часы, когда все «очень заняты», то есть каждый думает о каких-то своих делах, и в то же время по улице ходит много народу. Наш убийца неплохо выбрал время!

Он помолчал, а потом добавил с упреком:

– Вы все-таки удивительно непрактичный человек, Гастингс! Я вам говорю: купите что-нибудь, – и вы, не колеблясь, покупаете землянику! Вот ее сок уже просачивается сквозь бумагу и угрожает вашему костюму.

Я с беспокойством убедился, что он прав, и поспешил подарить землянику первому попавшемуся мальчугану, который принял ее с большим удивлением и подозрительно покосился на меня. Пуаро добавил к подарку еще и салат, увеличив замешательство мальчика.

Мой друг продолжал нравоучение:

– Нельзя покупать землянику в такой захудалой лавке. Земляника, если она не только что сорвана, дает сок. Спросили бы два банана или яблока, на худой конец – кочан капусты, но только не землянику!

– Это было первое, что пришло мне в голову! – оправдывался я.

– Не делает чести вашему воображению! – строго возразил Пуаро.

Он остановился. Дом справа от лавки миссис Ашер пустовал. В одном из окон можно было увидеть билетик: «Сдается». По другую сторону стоял дом с грязными кисейными занавесками на окнах. К этому дому и направился Пуаро, а так как на двери не было звонка, он несколько раз ударил по ней кулаком.

После некоторой задержки дверь открыло чумазое маленькое существо, нос которого настоятельно требовал платка.

– Добрый вечер, – поздоровался Пуаро. – Мама дома?

– Чего? – спросила маленькая замарашка.

Она смотрела на нас неодобрительно и с явным подозрением.

– Твоя мама, – повторил Пуаро.

Девочке понадобилось несколько минут, чтобы обдумать этот вопрос, потом она повернулась, крикнула на лестницу: «Мам, к тебе!» – и поспешно скрылась во мраке коридора.

На верхней площадке появилась остроносая женщина и, увидев нас, стала спускаться.

– Нечего вам зря время терять... – начала она, но Пуаро перебил ее.

Он снял шляпу и торжественно поклонился:

– Добрый вечер, мадам. Я из газеты «Вечерние блестки». Хочу попросить вас принять гонорар в пять фунтов стерлингов за статью о вашей покойной соседке миссис Ашер.

Гневные слова замерли на устах женщины, и она сошла вниз, приглаживая на ходу волосы и оправляя юбку.

– Прошу вас, сэр, пройдите сюда, налево. Не присядете ли, сэр?

Крошечная комнатка была забита массивной мебелью, но нам удалось протиснуться и усесться на жестком диване.

– Извините меня, – затараторила женщина. – Право, мне очень жаль, что я так резко с вами говорила, но вы себе не представляете, как надоедают всякие проходимцы, которые лезут в дом и предлагают то чулки, то мешочки с лавандой, словом, всякую чепуху, и все они такие въедливые, мастера дурить голову. Разнюхают как-то мою фамилию и начинают: «Миссис Фаулер, не угодно ли то, не угодно ли это?»

Уловив фамилию, Пуаро сразу этим воспользовался:

– Итак, миссис Фаулер, надеюсь, вы согласитесь на мое предложение.

– Не знаю, право... – Пятифунтовая бумажка заманчиво мелькнула перед ее глазами. – Конечно, я была знакома с миссис Ашер, но что-нибудь написать...

Пуаро поспешил успокоить женщину: от нее не потребуется никаких усилий. Просто она сообщит ему факты, и это интервью будет напечатано.

Подбодренная таким образом, миссис Фаулер охотно пустилась в воспоминания, перемешивая их с собственными предположениями и слухами.

– Уж очень она была замкнутая, эта миссис Ашер. Доброй душой ее никак не назовешь, но ведь у нее, бедняжки, было столько горя, это все знали. По совести, Франца Ашера давно надо было посадить за решетку. Не то чтобы миссис Ашер его боялась – она сама, если ее разозлить, была порядочная ведьма, умела дать сдачи. Но, знаете, беда приходит, когда ее меньше всего ждешь. Я не раз говорила миссис Ашер: «Уж доконает он вас, этот тип, помяните мое слово!» И вот так и случилось. Разве нет?

Пуаро поспешил воспользоваться паузой, чтобы задать вопрос: