Эркюль Пуаро

– Он устроил всем нам конкурсный экзамен, – с неожиданным звонким смехом вмешалась на этот раз Сьюзен. – Сначала Джорджу, потом Грегу и мне, а напоследок Розамунд и Майклу.

Грегори Бэнкс, чье лицо внезапно вспыхнуло, резко возразил:

– Я не думаю, Сьюзен, что тебе следует употреблять подобные выражения, – я про конкурсный экзамен.

– Но ведь так оно и было, мистер Энтвисл! – воскликнула Сьюзен. – Не правда ли?

– Так оставил он мне что-нибудь? – не унималась Кора.

Мистер Энтвисл кашлянул и несколько холодно сказал:

– Я разошлю всем вам копии завещания, но суть его могу изложить сейчас. После удержания довольно значительной суммы на выплату пожизненной пенсии Лэнскомбу и на ряд нескольких финансовых распоряжений помельче, состояние, и очень значительное, должно быть разделено на шесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят соответственно к Тимоти, брату Ричарда, племяннику Джорджу Кроссфилду, племянницам Сьюзен Бэнкс и Розамунд Шейн. С оставшихся двух частей надлежит выплачивать пожизненный доход миссис Коре Ланскене, сестре Ричарда, и миссис Элен Абернети, вдове его брата Лео. После их смерти капитал будет поделен между четырьмя вышеназванными наследниками или их потомками.

– Как это мило со стороны Ричарда! – воскликнула с искренней признательностью Кора. – Годовой доход! И сколько же это?

Мистер Энтвисл понял, что она не отвяжется.

– Что-то около трех или четырех тысяч фунтов в год.

– Господи! – ахнула Кора. – Вот дивно-то! Я поеду на Капри.

Элен произнесла своим мягким голосом:

– Как это великодушно со стороны Ричарда! Я очень благодарна за его отношение ко мне.

– Он был привязан к вам, Элен, – сказал Энтвисл. – Ведь Лео был его любимым братом. Да и после его смерти он всегда так радовался вашим визитам!

Элен вновь заговорила, и в ее словах прозвучали печаль и раскаяние:

– Если бы я знала, что он так болен! Я ведь гостила здесь незадолго до смерти Ричарда, но, хотя мне и было известно, что со здоровьем у него неважно, я не думала, что это настолько серьезно.

– Это всегда было серьезно. Но он не хотел говорить об этом, и, мне кажется, никто не ожидал такого быстрого конца. Я знаю, что врач был удивлен.

– «Скоропостижно у себя дома» – вот что было сказано в некрологе, – проговорила Кора, кивая головой. – Я тогда еще подумала...

– Такой удар для всех нас, – вмешалась в разговор Мод Абернети. – Бедный Тимоти ужасно расстроился. Он все время повторял: «Так внезапно, бог мой, так внезапно».

– Но ведь все удалось великолепно замять, правда? – спросила Кора.

Все изумленно воззрились на нее, и она, несколько смешавшись, продолжила поспешно и сбивчиво:

– Я думаю, вы все совершенно правы. Абсолютно правы. То есть я хочу сказать, к чему это... эта огласка? Это должно остаться в семье, и незачем посторонним что-то знать...

Обращенные к ней лица выражали полнейшее недоумение.

Мистер Энтвисл наклонился вперед:

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Кора.

Кора Ланскене оглядела родных, и в ее широко раскрытых глазах, в свою очередь, выразилось удивление. Она каким-то птичьим движением склонила голову к плечу и сказала:

– Но ведь Ричарда убили, не так ли?

ГЛАВА 3

Возвращаясь в Лондон, Энтвисл, устроившийся в углу купе первого класса, задумался о странном замечании Коры Ланскене, вызвавшем в его душе какое-то смутное беспокойство. Конечно, Кора – женщина несколько неуравновешенная и в высшей степени недалекая. Он помнил, как она, будучи еще девочкой, нередко ставила окружающих в неловкое положение своей манерой ни с того ни с сего выпаливать неприятные истины. То есть как раз не «истины» – в данном случае это выражение совершенно неуместно.

Мысленно Энтвисл восстановил сцену, последовавшую за злополучными словами.

Мод воскликнула:

– Ну, Кора, это уж слишком!

Джордж сказал:

– Дорогая тетя Кора!

Еще кто-то спросил, что, собственно, она имеет в виду.

Поняв под удивленными и неодобрительными взглядами присутствующих, что она натворила, Кора окончательно смутилась и растерянно залепетала:

– О, мне так жаль... Я не хотела сказать... Само собой, я знаю, что все в порядке, просто он умер так внезапно, а из его слов я поняла... О, прошу вас, забудьте, что я тут наговорила. Вечно я сболтну что-нибудь...

После этого инцидент, казалось, был предан забвению, и разговор перешел на то, как распорядиться личными вещами Ричарда. Ранее мистер Энтвисл сообщил, что дом будет продан с аукциона.

В конце концов, Кора всегда была если не ненормальной, то, во всяком случае, потрясающе наивной. Она понятия не имела о том, что бывают моменты, когда лучше придержать язык. То, что подходит девятнадцатилетнему сорванцу, совершенно не подходит пятидесятилетней даме. Манеры сорванца терпимы до определенного возраста, но в ее-то лета они, признаться, раздражают. Так вот, за здорово живешь выпаливать нежелательные истины...