Ермак

Поехали в Кремль. Царь одарил казаков деньгами и сукнами. Ермаку послал кусок сукна, шубу с собственного плеча, серебряный ковш и два дорогих панциря.

Ивану Кольцо позволил брать охочих людей для заселения новой земли. Обещал отправить в Сибирь на подмогу казакам воевод со стрельцами.

На Москве праздновали победу над сибирским ханом. Звонили колокола, служили молебны. Рассказывали о ратном искусстве Ермака, о его непокоримой отваге, о том, сколько добра всякого добыл за Камнем.

Многие гулящие и беглые люди, прослышав о Сибири, отправились туда вместе с Иваном Кольцо. Тяжело груженные сани вереницей тянулись на восток. Пар подымался от взмыленных лошадей.

В санях сидел Иван Кольцо, сидели казаки. Бороды у них заиндевели от мороза.

Скрипел под полозьями снег. Дорога шла то полем, то лесом — и снова полем, пустым, занесённым снегом. Сани мотало на раскатах, подбрасывало на ухабах.

За санями шли охочие люди. Шли в Сибирь — селиться на вольных землях.

СБОР ЯСАКА

20 февраля приехал в Кашлык татарский мурза Сенбахта Тагин. Жил он неподалёку и ладил с казаками. Рассказал мурза, что царевич Махметкул кочует по берегу реки Вагая, воинов у царевича мало, а до реки той верховому день езды.

Послал Ермак шестьдесят казаков — изловить Махметкула.

Приехали казаки на Вагай, разбились по нескольку человек, стали искать след. Искали долго. Наконец видят — навоз дымится, снег копытами истоптан.

Пошли по следу.

Махметкул разбил свой стан возле озера Кулара, Татары сидели у костров, варили мясо. Стреноженные лошади рыли копытами снег, искали под снегом сухую траву.

Над озером клубился туман.

Казаки отошли за сосновый лесок. Переждали там до темноты.

Зажглись звёзды. Утонули во мраке гривы камыша.

Догорали костры. На снегу колыхались красные отсветы. Татары легли спать. Где-то в болоте выли волки.

Казаки кольцом окружили становье и. разом вскрикнув, бросились в бон.

Испуганно заржали татарские кони. Татары вскочили, схватились за сабли, но было уже поздно: чёрной лавиной налетели казаки, подмяли татар лошадьми и многих изрубили.

Махметкул яростно отбивался, пытаясь уйти в лес.

Казаки накинули на него аркан, связали кожаным ремнём и, приторочив к седлу, повезли в Кашлык.

Махметкул ехал молча. Ремни резали тело. Над головой мерно покачивался Млечный Путь. Махметкул закрыл глаза.

В Сибири царевича встретили торжественно. Казаки стреляли из пищалей. Атаманы в нарядных кафтанах разглядывали знатного пленника.

Ермак велел развязать Махметкула и сам помог ему слезть с лошади. Махметкула отвели в отдельный дом, убрав его дорогими коврами. У дома днём и ночью стоял караул.

Ермак звал Махметкула служить русским, обещал царскую милость.

Махметкул молчал, косил узкими глазами.

Ермак знал, что царевич — лучший татарский воевода, и держал его при себе, стараясь ничем не обижать. Думал: начнёт теперь Кучум переговоры и, может быть, станет московским данником.

Но от Кучума вестей не было.

Кочевал Кучум с войсками, с жёнами и сыновьями по Ишимским степям.

Трудно приходилось хану. Царевича Махметкула забрали казаки в плен. Карача изменил — ушёл в верховья Иртыша, не хочет служить хану. Сеид-Ахмет, сын убитого ханом Бекбулата, подрос, стал воином, грозит захватить царство Кучума, отомстить за кровь отца.

Царство Кучумово распадается, мурзы присягают русским, уходят данники, не дают ясака.

Кочевал хан в Ишимских степях, а по Иртышу шёл пятидесятник Ермака Богдан Брязга со своим отрядом. Дошёл он до устья реки Аримдзянки. Здесь в маленьком городке засели мятежные татары.

Брязга взял городок приступом. Зачинщиков велел повесить за ноги.

Татары клялись ему в верности, целуя обрызганную кровью саблю.

Князец Нимнян собрал две тысячи остяков и вогулов. Засел со своим войском на высокой горе.

Три дня ходил Брязга на приступ — не мог взять остяцкий городок. Гора была крутая, а вокруг городка тянулся деревянный частокол с валом.

Пришёл к Брязге один чувашин из обоза.

— Есть, — говорит, — у остяков идол золотой, сидит в золотой же чаше. Льют остяки в ту чашу воду и, как выпьют из чаши, думают, что с ними никакого худа не случится.

Чувашин просил отпустить его к остякам. Обещал украсть золотого идола.

Вечером чувашин ушёл в городок, притворяясь перебежчиком, а утром вернулся к казакам.

— Остяки в великом страхе, — рассказывал он. — Поставили идола на стол. Жгут в чашках сало и серу. Столпились вокруг, непрестанно молятся. Потому-то я и не мог украсть идола. А остяки гадают: сдаваться или биться? И уже решили, что лучше сдаваться.

Опять пошли казаки на приступ и взяли городок. Искали идола, но нигде не могли найти.

Сошёл лёд. Казаки дальше поплыли в стругах.

Вечером на опушке леса показалось остяцкое городище. В городище стоял большой каменный идол Ра-ча, которого остяки очень почитали. Шаманы со всех окрестных мест собрались там — приносили Раче жертву.

Увидели шаманы казацкие струги, схватили идола и поволокли его в лес. Никого в городище не осталось.

Ждал Брязга до следующего дня, думал — вернутся остяки. Однако никто не показывался.

Поплыли казаки дальше, собирая ясак.