Эрминиды (СИ)

Влад сглотнул и постарался взять себя в руки. Получилось очень плохо. Девушка подошла совсем близко. Глава клана перестал дышать, чтобы не чувствовать её запах. Но кожей ощущал тепло её тела. Он хотел её. А рядом больше не было отца, один взгляд которого держал в узде беспутного сына. Влад желал эту женщину не меньше, чем двадцать лет назад. Хотел подмять её под себя, заставить подчиниться его воле, услышать её крик, крик боли, когда он вонзит в неё зубы и будет рвать её плоть, наполняя ужасом голубые глаза, в которых прежде видел лишь насмешку и презрение.

— Какого дьявола ты это на себя напялила? — хрипло рявкнул Влад, смутно понимая, что с ним происходит. Но он знал, кто в этом виноват: Лоридейль Лейнсборо! Хитрая, холодная тварь, каким-то непостижимым образом вернувшаяся оттуда, откуда не возвращаются. — Это её платье! Не смей их надевать!

Мелисента нахмурилась. Поведение брата поставило её в тупик. Совсем не такого ожидала она в свой день рождения.

— Теперь все эти платья принадлежат мне, — сказала она с холодной независимостью. — Как и дом, и счета, и…

— Ты сейчас же выбросишь всю её одежду, — прорычал вампир и грубо схватил сестру за плечо. Владу казалось, что сердце из груди переместилось в голову, и теперь стучит там, оглушительно и страшно.

— И не подумаю, — огрызнулась княжна, попытавшись вырваться. — Они мне нравятся. — Как правило, брат отпускал, но на этот раз у него в горле только неразборчиво что-то заклекотало, вампир рванул плотный атлас так, что раздался треск, правый рукав оторвался, а на нежном девичьем плече заалела глубокая царапина — Влад сам не заметил, как начал трансформацию: на руке выросли когти.

Мелисента даже не вскрикнула. Голос пропал. Она вдруг осознала, что никогда ещё не видела Влада в такой ярости. И не до конца понимала её причину. Воспоминания о прошлой жизни возвращались, но не все и не сразу. Сейчас она помнила почти всё. Кроме того, что могло послужить причиной безумия брата.

Испуг в голубых глазах слегка привёл вампира в чувство: сейчас это явно не была надменная Лоридейль Лейнсборо. Это была… его маленькая сестра, девочка, которую он защищал, холил и лелеял, на свой манер. И которой он теперь внушал ужас. В нос ударил резкий запах крови. Влад наклонился и провёл языком по женскому плечу, снимая тяжёлые капли, приглушая боль… Мелисента застыла в его руках, будто он был не вампиром, а василиском. Её кровь показалась горькой на вкус.

— Иди в свою комнату и не показывайся мне на глаза, — бросил князь, развернул девушку и слегка подтолкнул в спину. По телу Влада пробежала мелкая дрожь. Мелисента взлетела вверх по лестнице, роняя слёзы.

Так и прошёл день: княжна заперлась в спальне, уже не плакала, просто сидела, обхватив колени руками, приложив к плечу скомканную сорочку, глубоко задумавшись. Слюна вампира снимает боль, но не даёт крови сворачиваться: царапина всё никак не хотела затягиваться.

Князь разнёс чуть не ползамка. Он ломал мебель, рубил гобелены, пинал драгоценные вазы, срывал канделябры… Пару раз подходил к комнате сестры и утыкался в неё лбом, вдыхал просачивающийся сквозь щели запах. Разворачивался, сползал спиной по двери, сидел на полу, закрыв лицо ладонями. И начинал снова… остановился Влад в галерее, перед портретом, который он приказал перенести сюда из бывшего кабинета отца: ежедневно любоваться на мачеху у князя не было никакого желания. Женщина, изображённая на портрете, не выглядела холодной и надменной, какой он её помнил. Скорее она была… печальной. Князь всматривался в её лицо, и дикая, животная ярость мало-помалу сменялась в нём глухой тоской, в чём-то созвучной выражению на нарисованном лице.

Вампир заперся в кабинете, откупорил бутылку и прямо из горлышка стал вливать в себя её содержимое. На этот раз — коньяк. Пьянел Влад медленно, так что действо затянулось. Князь Эйзенхиэль укоризненно взирал на сына с портрета. Заметив это, молодой Элизобарра горько расхохотался и поднял бутылку в молчаливом тосте.

Генрих Зальц ожидал вызова хозяина уже несколько часов — буйство молодого князя просто не могло пройти мимо.

— Какой она была женой? — спросил Влад секретаря, но глядел при этом не на него, а на портрет отца, занявший место портрета Лоридейль Лейнсборо.

— Вы спрашиваете о княгине, милорд? — осторожно уточнил Зальц.

Влад кивнул.

— Она ведь не любила его, — сказал Элизобарра, не отрывая взгляда от напоминающего альбиноса вампира. — Эта стерва вообще любить была не способна.

— Я не очень компетентен в этих вопросах, милорд, — дипломатично отозвался Генрих. — Но… леди Лоридейль никому не давала повода усомниться в том, что она хорошая жена. Она была… — немного поколебавшись, секретарь добавил: — Она была образцовой княгиней, милорд.

— Не то, что моя мать, — заметил тот.

— Это ваши слова, милорд, не мои.

Влад угрюмо кивнул и снова приложился к бутылке.

— А он, — вампир мотнул головой в сторону портрета. — Он получил её и… был с ней счастлив? Если уж она была такой образцовой? Они хоть спали вместе?