Эротические страницы из жизни Фролова

Витька к канцелярии отношения не имел и с удовольствием откликнулся на предложение смыться в кафе напротив, - до обеда оставалось всего около получаса. Там он сразу раскололся более подробной информацией, - он был так возбужден, что мог бы выдать сейчас Виктору все секреты, какие только знал. Это действительно были суставы для промышленного робота, - элемент небывало крупного заказа одной очень серьезной иностранной фирмы, над которым они работали совместно еще с двумя отечественными. Сустав придумал он, Витька, и чертежи делал он, а под шлифовку без его ведома (да и кто он такой, чтобы у него спрашиваться, - уже с полгода авторами значились совсем другие люди) - сунули своим шлифовальщикам, а те, естественно запороли уже практически готовые детали, в которые до них уже было вложено три месяца работы и сотня тысяч гривен. Витька, конечно, заранее знал, что эта работа - не для них, и на чертежах написал, где должна осуществляться шлифовка, - он ведь и нарисовал им этот сустав только тогда, когда увидел аппарат Виктора. Но копировальщица почему-то сыгнорировала эту запись. Естественно, не по собственной инициативе, но уволили сегодня утром именно ее. А вчера и на него, Витьку, начали бухгалтерскую простыню расписывать, - оказалось вдруг, что автор "этой херни" на самом деле он, и именно он подсунул им технологическую туфту, поскольку ее шлифовка заведомо и принципиально невозможна; и именно он - тот самый казачок, которого начальство пыталось выловить уже несколько месяцев, поражаясь небывалой осведомленности враждебной российской фирмы в их делах. В общем, в конторе всеобщий траур, директор рвет на себе лысину, срыв заказа для института практически катастрофический, да и не только для их института… Только сегодня утром директору пришло в голову обратить часть своего внимания на Витькину запись в исходных чертежах и согласиться на его бред.

- Как же ты такое отдал для каких-то иносранцев? - изумился Виктор.

- А ты думаешь, что там кто-нибудь допрет? Я, честно говоря, поражаюсь, как это ты без моих пояснений допер. А там не допрут. Сто процентов. Они ведь не учат русский язык. Да даже если и учат, что с того? Чтобы до той заковылинки допереть, на нем думать надо. И даже этого недостаточно. Или нет? Вон, самолет Сухого уже сорок лет не могут расшифровать, хотя все чертежи уже на руках и русских конструкторов у них теперь, как грязи.

Ничего о самолете Сухого Виктор не знал. Но промолчал. Заковылинка и в самом деле была труднодоступна, - по одним чертежам ее не прочитаешь, здесь чувство необходимо. И Фроловский аппарат. Недаром запороли, закономерно. И неизбежно запорят, если попробуют слепо копировать.

Между ними вдруг возникла какая-то странная душевная близость, как будто они оказались "стоящими на одной ноге", как выразился некогда один литературный классик устами своего персонажа.

Витька тоже это почувствовал, хотя и не мог знать, что значит для Виктора все, что хоть как-нибудь связано с идеей вечного зацепа. И к бару неожиданно побежал, - принес две по сто коньяка.

- Давай за удачу.

Это можно было. Вполне. Еще в кабинете они поняли, что проблема решается. Сложно и хлопотно, но решается. И теперь оба находились в эйфории. Почему бы не поддать?

Но коньяк почему-то перенес их мысли совсем в другое пространство. Одновременно, без их согласия. И оба это сразу же почувствовали.

- Да, странно все произошло, - первым нарушил молчание Витька. - Я, знаешь, от ревности с ума схожу. И не подозревал, что такое со мною может быть…

Он помолчал, а затем каким-то обреченным голосом спросил:

- Ты… отнимешь ее… у меня?

- В каком смысле? - насупился Виктор. Он сначала и не понял, свою Катьку он имеет в виду или свою идею зацепа.

- Ну, вообще. Во всех смыслах.

Черт-те что завертелось в голове у Виктора. Начинается…

- Почему тебе такое пришло в голову? - ответил он вопросом на вопрос.

- Не знаю… Со мной всегда так. Все лучшее в моей жизни так или иначе в конце концов достается кому-то другому. Или само уходит, или кто-то присваивает.

- Я не присваиваю. К тому же… Формально я мог бы такой же вопрос задать тебе. Не задам, потому что не боюсь. Если бы боялся, не позволил бы такого…

Он жалобно усмехнулся.

- Не мне с тобой тягаться… в таких соревнованиях.

Он говорил совсем беззлобным, скорее обреченным тоном.

Все. Конец абзаца, - тут же решил Виктор. - Больше эта Катька и на пушечный выстрел к ним не приблизится.

- Ты предлагал ей такое? - пошел он в наступление.

- Предлагал… - опустил голову Витька.

- Тогда какие претензии?

Витька спохватился и почти бессвязно забормотал:

- Да нет. Нет никаких претензий. Наоборот. Если б не тот вечер, я бы так бы и остался… Только после этого всего и понял, что не могу без нее… обходиться. Как заново родился… в другую жизнь. Я, наоборот, благодарен… вам обоим. Мне Ирина… твоя… просто потрясающе… понравилась… или… не знаю даже, как сказать.

- Так ты кого ко мне ревнуешь?