Эротические страницы из жизни Фролова

- Ну, тогда во-первых, - это по жизни сейчас чаще всего, - когда мы вместе ложимся спать. От нее почти всегда очень приятный запах - на меня он действует, как звоночек на песиков Павлова. Груди сильно заводят - как они выпирают и качаются под ночнушкой. А если голенькие, так вообще. Кожа, когда дотронусь. В любом месте. Но особенно - грудь и шея. И, конечно, если дотронусь рукой между ног. Вот. Это чаще всего главное из того, что действует на меня даже тогда, когда она сама еще не хочет. Нет, еще есть главное - ее движения или, точнее - поведение тела. Как она укладывает или встряхивает волосы, поправляет ночнушку, как ложится, - она всегда что-нибудь подправляет у меня, то подушку слегка, то простыню, то волосы, то на теле что-нибудь как бы лишнее найдет и смахнет пальцами, и все это так осторожно, чтобы я как бы и не заметил. И обязательно улыбнется. Она так вообще всегда делает. А когда еще и сама уже хочет, тут вообще, столько всякого дополнительного появляется, не перескажешь. Я это сразу угадываю, как бы она ни маскировалась. Для меня ее желание - самый сильный возбудитель. Особенно замаскированное.

- Теперь другие начала. Когда не перед сном. А потом о своем вожделении расскажешь.

- Ну, часто все то же самое, но не перед сном и не в постели.

- А еще?

- Иногда просто случайное воспоминание обо всем таком. Даже вне ее присутствия. Но при вспоминаниях чаще все-таки тут же всплывают какие-то детали самого… соития. Это еще сильнее действует.

- А еще?

- Еще когда… на нее смотрят мужчины. Знаешь, таким взглядом, особенным. Завожусь тогда с пол-оборота.

- Встает?

- Сейчас получишь по носу за такие слова, - шутливо покачал пальцем. - Нет. Не обязательно. Просто целый день потом перед глазами эти взгляды, а вечером я ее так отрабатываю, что она аж визжит.

Фу ты, ну ты, что он такое несет? Отрабатываю. Чертова Флора.

- Это от ревности. А еще?

- И по-другому бывает. Когда сам замечу какую-нибудь очень привлекательную незнакомку. На улице, или еще где-нибудь. Именно незнакомку.

- Да? - удивилась она. - А хочешь все равно маму?

- Тебе это странно?

- Конечно. А незнакомку, что, не хочешь?

Он задумался.

- Может, и незнакомку как-то. Но все равно мысли возвращаются к маме.

- Хорошо. Примерно ясно, - заключила она. - Теперь о вожделении. Тоже с начала.

- Ну, сначала появляется… такое шевеление вот здесь, где диафрагма. Как будто она как бы сама приподнимается. Вне зависимости от дыхания. Но и с дыханием тоже что-то связано, здесь, выше, возле ключиц. А уже потом ниже все идет, по животу, туда, в глубину, к самому крестцу. Только потом все к мошонке приходит.

Он снова задумался, но она не стала его торопить, только выставила к нему личико во внимательном ожидании.

- Нет, знаешь, я забыл о самом главном. Воображение. Оно само собой возникает. Это, собственно, не столько сознательное, сколько бессознательное воображение, то есть, наверное и не воображение, а такое состояние тела, которое… близко к тому, что бывает, когда уже соединяешься… Как бы внутри проигрывается заранее то, что должно произойти на самом деле… не столько в осознаваемом воображении, сколько во всем теле, как непосредственное переживание. Ну, и сознательное тоже. Присоединяется или с самого начала приходит. Или не поймешь, что раньше… Наверное, по-разному - когда как.

Она села, поудобнее пристроилась к подушке, поджав к груди обтянутые ночнушкой коленки, обняв их руками и уткнувшись в них подбородком. И молча так сидела, вникая в его слова.

- Знаешь, я как-то однажды попробовал сознательно вызвать в себе такое чувство к одной женщине. Очень симпатичной и очень, как говорится, сексапильной. И она мне, в общем, нравилась. Так вот. Она сидела прямо напротив меня, на диване. Я трусы ее нечаянно увидел, - между коленками промелькнули. Ну, и стал представлять, какая она под одеждой, воображать, как она раздевается, и как я ее раздеваю, и как трогаю за все ее части, ну и как все остальное делаю…

- И что?

- И ничего. Ну, почти ничего. Так, какие-то мимолетные, тут же ускользающие ощущения. А через несколько минут и забыл вовсе о ней.

- Воображение телом… - задумчиво произнесла она после полуминутного молчания. - Значит, телом, а не сознанием?

- Ну, видимо, так.

- А меня?

- Тебя? С тобой все иначе. Я до того случая вообще тебя никак так не воображал, - ты же моя дочка, мне ничего такого и не могло вообразиться, - ни в сознании, ни в теле. А теперь… конечно, воображаю. И сознанием, и телом. Только совсем иначе. Если это и вожделение, то совсем другого рода…

- Среднего, да? - хихикнула она в коленки.

- Нет. Не знаю. Хотя… может и среднего, - тоже улыбнулся он ее неожиданной реплике, вдруг показавшейся ему весьма многозначительной.

- Ой, я перебила. Давай, дальше.