Эротический и эротизированный перенос

Открытие любви в переносе исторически принадлежит к контексту катартического лечения Анны О. Йозефом Брейером (Фрейд и Брейер, 1893-1895, 21-47) между 1880 и 1882 годами, относительно которого Фрейд с перспективы так сказать супервизора дал "толковательную реконструкцию" в 1893 году. С течением времени на данное толкование все большее воздействие оказывала его теория переноса (Хиршмюллер, 1978, 170). На лекциях в Кларковском университете Фрейд уделяет пристальное внимание предварительной фазе лечения данного случая, в котором он не принимал участия, и истолковывает симптомы молодой женщины как признаки воспоминаний о болезни и смерти отца: "Таким образом, они соответствуют демонстрации траура" (Фрейд, 1910а). В работе "К истории психоаналитического движения" (1914) он приводит перенос Анны О. как "неблагоприятное событие", встревожившее Брейера, которому не удалось заметить "универсальную природу этого неожиданного феномена", и заставившее его прервать лечение. В "Автобиографическом исследовании" (1925) Фрейд пишет о "состоянии любви в переносе" пациентки, которое Брейер "не связал с ее болезнью", "поэтому он в смятении отказался от продолжения лечения". В письме к Стефану Цвейгу в 1932 году (Фрейд, 1960а, 428) он, наконец, упоминает, что после завершения лечения любовь в переносе выразилась в ложной беременности: "Вечером того дня, когда все ее симптомы были сняты, его [Брейера] снова вызвали к ней и он нашел ее в смущении, в корчах с желудочными коликами. На вопрос, что с ней происходит, она ответила: "Вот ребенок, которого я ожидаю от д-ра Б." В тот момент в руке у Брейера был ключ, который открыл бы дверь..., но он выронил его. При всех его громадных интеллектуальных дарованиях в нем не было ничего фаустовского". Фрейд никогда официально не публиковал эту реконструкцию, но уважительно писал в некрологе о Брейере (1925в), что "чисто эмоциональный фактор" вызвал у него "антипатию к дальнейшей работе по прояснению неврозов. Он столкнулся с чем-то постоянно действующим — переносом пациентки на своего врача — и не понял безличную природу этого процесса". Однако в "Заметках о любви в переносе" Фрейд упрекает Брейера за "отход от нашей совместной работы", задержавший развитие психоаналитической терапии в течение первых десяти лет" (159)[19]. Согласно замечанию Фрейда в "Толковании сновидений" (1900), что "все, что может быть объектом нашего внутреннего восприятия — виртуально, подобно образу, порождаемому в телескопе проходящими лучами света" (611), всеобщая, безличностная природа переноса может быть описана как виртуальная (Эйхофф, 1987). Здесь явно имеет место концептуальная идентичность между переносом интенсивности, бессознательных идей на пред-сознательные, как это определено в "Толковании сновидений" (562), и "переносом на врача... вследствие ложной связи", о котором упоминается в "Исследованиях истерии" (Фрейд и Брейер, 1893-1895, 302). Фрейд замечает по поводу своей более ранней точки зрения: "Здесь мы имеем факт "переноса", который дает объяснение столь многим поразительным феноменам в психической жизни невротиков" (1900, 562-563). Согласно Лапланшу и Понталису (1973), перенос является повторением "инфантильных прототипов... при совершенном убеждении, что данное поведение полностью обусловлено настоящим моментом" (455). Сандлер, Даре и Холдер (1973) определяют его как "специфическую иллюзию, которая развивается в отношении другого лица, которое неведомо для субъекта представляет в некоторых своих чертах повторение отношения к важной фигуре в прошлом субъекта" (47).

Фрейд совершенно недвусмысленно пишет о терапевтической незаменимости и универсальном характере любви в переносе в работе "Бред и сны в "Градиве" Иенсена" (1907): "При возврате любви, если мы объединяем под словом "любовь" все многообразные компоненты сексуального влечения, происходит выздоровление, и этот возврат необходим, ибо симптомы, из-за которых было предпринято лечение, — не что иное, как остаток более ранней борьбы за вытеснение или за возвращение, и они могут быть уничтожены или смыты только новым приливом тех же страстей[20]" (90). Он сравнивает излечение в новелле Иенсена археолога Норберта Ханольда забытой им подругой детства — о которой напомнило ему рельефное изображение Градивы — с более скромными средствами и суррогатами, какими... довольствуется врач, чтобы с большим или меньшим успехом приблизиться к тому образцу исцеления любовью, который рисует нам художник[21]".