Эротика с аффектом

– То, что слышала! На второй год ведь не останешься?

– А воробышку палец в рот не клади! – Макс веселился от души, глядя на перепалку.

– Так, успокоились все! – Наталья Степановна громко хлопнула в ладоши. – Идея, Максим, у тебя хорошая. Попробуем поставить девочек в качестве подтанцовки. Маша, Вера, Марина, вы согласны?

Конечно, они были согласны. Нужно было видеть, как горели детские глаза. Разве что не прыгали девчушки от счастья. Двигались они сначала нескладно, смущались, но быстро освоились. Ритм ловили на лету. Ты их даже похвалил. Из-за этого Ольга надулась и весь вечер выносила тебе мозг, будто ты был в чём-то виноват. Помнишь?

Настал день фольклорного фестиваля. Музыкальный руководитель сказала, что группа – это команда, и вы должны поддержать юных участниц. Ольга фыркнула, что обойдутся без неё, и не явилась к назначенному часу.

Актовый зал, украшенный шарами и флагами, был полон. Сменялись артисты и чтецы. Вы с нетерпением ожидали выступления воробышков. Так ведь прозвали новеньких с лёгкой руки Макса?

Под задорную мелодию на сцену выскочили ребята в кубанках и казачьей форме. Следом вышли, пританцовывая, девчонки в ситцевых парочках. И не было в их плавных движениях никакой скованности. Чистые, сильные голоса взмыли легкокрылыми птицами.

Зал взорвался бурными аплодисментами. Дородная тётка из отдела образования утирала слёзы белым платочком. Ты сидел ошалевший. Макс пихнул в бок локтем: «Не, ты это видал, Безымянный? Малявки-то наши каковы! Всех воробышки сделали!»

На следующей репетиции группы вы с жаром обсуждали выступление школьного фольклорного ансамбля. Девчонки сидели пунцовые от свалившегося на них внимания и похвалы. Ольга молчала и теребила пояс. Ты спросил у преподавателя:

– Наталья Степановна, а может, юное трио исполнит последний куплет прощальной песни? Солистку-то всё равно не нашли.

Она загадочно улыбнулась и ответила:

– Мне хотелось, ребята, чтобы вы сами приняли это решение.

С того дня Маша, Вера и Марина стали полноправными членами группы. Они не пропускали ни одной репетиции, поддерживали любые идеи. Второй состав успел не только прощальную песню выучить, но и поставить пару новых номеров. Ольга, казалось, смирилась. Но при любом удобном случае высказывала, что это с твоей подачи пигалицы вдруг стали певицами. Сначала ты молчал, а потом стал огрызаться. В отношениях наметилась трещина.

Да, ещё это признание. Помнишь, как ты нёс на руках первоклашку с огромными белыми бантами? Девчушка с тонкими косичками что есть мочи трезвонила колокольчиком. Серебряный звон отзывался в голове набатом.

Последний звонок.

Заключительный концерт.

Прощальная песня.

И уже не вы, а ребята из второго состава складывают инструменты. Но ты улыбался, хоть на глаза наворачивались слёзы. Маришка вложила тебе в руку клочок бумаги с нарисованными сердечками. Покраснела и убежала. Ты развернул тетрадный листок и минут пять пялился на слова, написанные ровным девичьим почерком. Не мог сообразить, что с этим делать. Тебя окликнула Ольга. Пальцы нервно смяли лист и сунули в задний карман. А потом вы пошли в парк. Среди нежной зелени сладкий аромат акаций и магнолии дурманил. Поцелуи кружили голову. Оленька прижалась к тебе. Её руки скользили по спине, пояснице, нырнули в карманы твоих брюк…

Ах, какой был скандал, когда она прочитала ту злополучную записку!

Словно на беду, в конце аллеи показалась тонкая фигурка. Почему в тот вечер она оказалась в парке одна, без подружек? Ты смотрел, а сердце трепыхалось в предчувствии неотвратимой катастрофы. На тебя двигался танк, а не девочка-подросток. Ты хотел закричать, остановить. Но тебя опередила Ольга. Она, как разъярённая фурия, кинулась на Марину. Несла что-то отвратительно-гадкое. Вцепилась в чёрные косы. Сильно толкнула. Девочка отлетела к твоим ногам и разрыдалась.

Ты схватил взбесившуюся подругу, тряхнул. Пытался вразумить. Но звонкая пощёчина оставила пылающий след на щеке. Ольга крикнула, чтобы ты катился куда подальше со своим гадким утёнком, и скрылась в сумерках. Растерянный и раздавленный, ты смотрел ей вслед. Вопрос повис в надвигающейся темноте:

– И что теперь делать?

– Не знаю, – всхлипнула у твоих ног Маришка.

– Ушиблась? Подняться сможешь? – Ты удивлённо посмотрел на девочку, и вновь мелькнула мысль: «Что она здесь делает?»

– Да. – Она глядела на тебя, сидя на земле, огромными от испуга чёрными глазищами. На щеках блестели мокрые дорожки.

– Пойдём, провожу. Поздно уже. – Ты протянул руку и помог ей подняться. – Точно не поранилась?

– Нет. – Снова всхлип. – Я не знала, что вы с Ольгой здесь. Прости.

– Только не плачь, ладно. – Ты скривился, как от боли.

– Угу.

– Ты чего здесь одна?

– Я… Пришла на магнолию посмотреть.

– Эту? – Ты вытянул руку и отломил ветку с большим белым цветком. Крупные, точно восковые лепестки отливали перламутром в свете вспыхнувших фонарей. – На, держи.

– С-спа-сибо. Мне никогда ещё не дарили цветов. Только в парке ведь нельзя… – Девочка прижала магнолию в груди, вдохнула сладковато-цитрусовый аромат и захлопала пушистыми чёрными ресницами.