Есенин глазами женщин

В ложе сидели Мариенгоф, Есенин, Шершеневич и пышноволосая молодая женщина.

Столы обходил официант с листом бумаги, на котором все присутствующие расписывались.

Официант положил листок перед Зениным, и Иван Иванович что-то написал и передал листок официанту. Тот, взяв листок, направился к другому столику, но Есенин, поднявшись с дивана, остановил официанта и, взяв у него листок, просмотрел его, потом, отдав листок, подошел к нашему столику.

– Что же вы, Ванечка, не познакомили меня с вашей женой? – обратился он к Зенину.

Зенин смутился, так как он, шутки ли ради или не желая назвать мою фамилию, зная мое отрицательное отношение к организаторам этого кафе, написал на листке: «супруги Зенины». Все это выяснилось позже, а тут, естественно, я вспылила и очень резко ответила:

– Во-первых, не супруги, во-вторых, меня удивляет ваша бесцеремонность, вы подходите к столу, куда вас вовсе не приглашали.

Есенин удивленно посмотрел на меня, отступая к ложе, несколько раз проговорил:

– Простите, простите, пожалуйста!

Зенина задела моя резкость, и он доказывал, что во всем виноват он, что его глупая шутка послужила поводом к такому неприятному инциденту, и предложил уйти из кафе. Но уж тут заартачилась я:

– Разве это все, что показывают в этом кафе?

На соседних столиках никто не обратил на все происшедшее никакого внимания, разговаривали мы тихо, а в кафе стоял уже гул, так как все столики были уже заняты, а в дверях толпились опоздавшие.

Зенин насупился, разговор у нас с Иваном Ивановичем не клеился. Мне оставалось только рассматривать публику, очень разношерстную и довольно крикливую во всех отношениях.

Наконец, на эстраду поднялся Шершеневич и объявил, что у Есенина болит горло, а потому его стихи будет читать артист Камерного театра по фамилии (кажется) Юдин. На подмостки легко поднялся худощавый, темноволосый человек и стал читать стихи Есенина «Исповедь хулигана». С первых же слов стихи понравились, мне было странно, что их писал этот бледнолицый, синеглазый человек, который покусывал довольно красивые, несколько тонкие губы, искоса посматривая, чуть прищурившись, в нашу сторону.

Когда Юдин кончил читать, я прямо посмотрела в глаза Есенина, спрашивая взглядом:

«Неужели это написали вы?»

Он улыбнулся и вдруг кивнул головой. Он понял вопрос. Меня это удивило и почему-то расстроило, было жалко, что обидела этого большого ребенка, который пишет душевные и чистые стихи.

Конца вечера мы ждать не стали и вышли из кафе. Зенин молчал всю дорогу, и хоть была она очень коротка, все же молчание его было непривычно.

На другой день с утра, потом на работе, а позже, возвращаясь из Госиздата, проходя мимо кафе, я очень остро ощущала недовольство и жалела о поспешных резких словах.

К вечеру решила, что непременно вместе с Иваном Ивановичем пойду в кафе и постараюсь загладить свой поступок. Но, к удивлению, Ванечка наотрез отказался идти в кафе – куда угодно, только не туда!

И вот вечером, сидя у себя дома, я все же решила пойти в кафе, а так как одной идти было неудобно, вызвала по телефону знакомую молодую женщину, которая готова была в любую минуту пойти со мной куда угодно. Я ей не объясняла, почему я хочу пойти и именно туда.

В кафе мы пришли раньше, чтобы занять удобный столик в углу, откуда хорошо была видна ложа, но сами мы были не на виду. Публики подходило все больше, и вот уже заняты все столики, а Есенин все еще не появлялся. Но вот и он, в компании с неизменным Мариенгофом, Шершеневичем и неизвестными молодыми людьми. Они все расположились в ложе.

Кто и что читали в этот вечер, я совершенно не помню. Знаю, что Есенин не выступал. К концу вечера я попросила Ольгу, свою спутницу, подойти к Сергею Александровичу и сказать, что его просят к столику в углу. Ольга, несколько растерявшись от неожиданного поручения, все же храбро выполнила его и, в сопровождении Есенина, направилась в мою сторону. Есенин же, поняв, куда ведет его Ольга, вдруг остановился, нахмурился и быстро проговорил что-то, повернулся и пошел назад к ложе.

Ольга с пылающими щеками села за столик и сказала:

– Он велел передать, что никогда, ни за что с вами знакомиться не будет!

Мы вышли из кафе. Накрапывал дождь. Ольга, усмехаясь, сказала:

– Так вам и надо. Очень уж вы самоуверенны. Так вот все по первому вашему зову с готовностью побегут знакомиться с вами!.. Молодец Есенин, право слово, молодец!

У меня и без того было скверно на душе, а тут она со своими высказываниями.

– Вы ничего не знаете, Ольга, и молчите.

– Пусть не знаю, а все равно он – молодчина.

– Хорошо! Идите, Ольга, ко мне домой. Вот вам ключи, и готовьте кофе. Я сейчас приду с Есениным.