Есенин глазами женщин

Все уже были в сборе, а Сергея Александровича все еще не было. Откуда-то он позвонил и сказал, что скоро будет. Мы не садились за стол, но время шло, а его все не было. Мы перестали его ждать, и вечер пошел своим чередом. Довольно поздно меня вызвал по телефону чей-то взволнованный женский голос и сказал, что Сергей Александрович лежит в больнице Склифосовского, что он упал и поранил очень сильно руку, что меня просят срочно поехать к нему и я все на месте увижу. Пообещав приехать на другой день, мне все же было как-то странно, что звонила незнакомая женщина и что она была явно чем-то встревожена. Я рассказала обо всем Илико Вардину, и он обещал на другой день поехать со мной вместе. Так и сделали. Вардин зашел за мной на работу, и мы поехали на Сухаревскую площадь.

Есенин лежал в палате не один. Очень встревоженный, напуганный. Мы старались его уговорить, что опасности никакой нет, что поправится он быстро, тогда он зашептал:

– Вы видели в коридоре милиционера, около двери?

– Нет, не видели.

– Он там стоит и ждет, чтобы арестовать меня!

– За что?

Он начал рассказывать что-то бессвязное о том, что он упал и рукой нечаянно разбил окно, что вот порезался, явился милиционер и хотел арестовать, и опять о том, что разбил окно. Мы, как могли, успокоили его, пообещав, что его никто не тронет. Он с неестественным, холодным блеском в глазах, настороженно и недоверчиво слушал нас. Мне казалось, что у него какое-то потрясение, а Вардин решил, что он с перепоя.

Мы вышли из палаты и зашли в контору узнать, что с С. А. Дежурный врач, к нашему удивлению, подтвердил, что милиционер действительно находился некоторое время в больнице, чтобы забрать Сергея Александровича, где-то наскандалившего, но что врачебная администрация упросила удалиться милиционера, так как это нервировало больных. Сказал, что отделение милиции обязало их, то есть администрацию, поставить в известность, когда Сергей Александрович будет выписываться. По правде сказать, мы оба, то есть я и Вардин, растерялись, но тут же решили, что будем добиваться, чтобы Сергея Александровича возможно скорее перевезли в кремлевскую больницу, которая тогда еще находилась в самом Кремле.

На другой день Вардин позвонил мне и сказал, чтобы я пошла к Апросову, он, кажется, был главврачом или зав. кремлевской больницы, чтобы с ним договориться о С. А. Есенине. Когда я пришла к Апросову, Сергей Александрович был уже в кремлевке, его перевезли в карете «скорой помощи», и уже он был освидетельствован несколькими врачами.

Меня удивило это – «несколькими врачами».

– Разве у него так плохо с рукой?

Апросов улыбнулся:

– Нет, не с рукой, а с головой. Мы хотим его поместить в очень хорошую больницу для нервнобольных.

Он мне тут же дал адрес и сказал, что сегодня лучше его не видеть, а через день-два я могу навестить Сергея Александровича в этой больнице.

Действительно, это лечебное заведение было очень хорошо устроено и нисколько не напоминало больницу. Все пациенты ходили в своих, домашних, привычных костюмах, посетителей принимали внизу, в небольшой уютной гостиной.

Помню, что Сергей Александрович спустился ко мне по деревянной, красивой лестнице, вымытый, чистый, совершенно спокойный, от тревоги не осталось и следа. Он поблагодарил, что его забрали «с этой ужасной больницы», имея в виду больницу Склифосовского, потом сказал, что очень скоро выпишется, так как чувствует себя хорошо. Мы договорились с Мариенгофом – он был у меня, – что устроим большой вечер в Политехническом. Долидзе берет устройство на себя.

Ушла я тогда совершенно успокоенная, все происшедшее мне показалось недоразумением, и даже не позвонила Апросову, чтобы узнать, чем же болен Сергей Александрович.

* * *

Из-за границы доходили слухи, и все нерадостные, что Сергей Александрович пьет, скандалит. Было грустно, что пропадает где-то хороший русский поэт и мы не в состоянии чем-нибудь помочь ему.

Интерес к кафе «Стойло Пегаса» пропал окончательно; проходя мимо, уже не тянуло зайти туда, потому что Сергея Александровича не было.

И вот, ранней осенью, в один из очень ясных дней, возвращаясь из Госиздата, увидела афишу, на которой огромными буквами значилось: «СЕРГЕЙ ЕСЕНИН», а подойдя ближе, прочитала, что сегодня в Политехническом музее, по возвращении из-за границы, выступит поэт Сергей Есенин…

Не помню, как отошла от афиши, знаю, что была большая обида: Сергей Александрович приехал и не зашел…

Машинально зашла в парикмахерскую, где всегда делала маникюр и причесывалась, и, почти ничего не видя, села за маленький столик своей постоянной мастерицы. Та, желая развлечь посетителя, залопотала что-то о погоде. Мне машинально пришлось согласиться, что погода действительно прекрасная.

– Это потому, что я приехал! – услышала я знакомый голос Сергея Александровича.

Он сидел за соседним столиком у другой маникюрши и, повернувшись в мою сторону, улыбался.

– Откуда вы? – удивилась я.

– Во-первых, здравствуйте. Вот сейчас освободят мои руки, и мы поздороваемся как следует, а во-вторых, у вас сегодня очень вкусный борщ на обед!

– Борщ? Какой борщ?