Есенин: Обещая встречу впереди

Склоняясь над гробом вместе с матерью, я не видела следов ранения, лоб был чистый. Никогда не слышала, чтобы взрослые их видели. Авторы статей не сочли нужным задаться вопросом, как же могло получиться, что страшный след от раны — большое тёмное пятно — не замечено ни родными, ни друзьями, ни многими сотнями людей в Москве и Ленинграде, видевшими вблизи лицо покойного поэта».

В том случае, если бы у Есенина на лице была рана от удара тяжёлым предметом или отверстие во лбу от пулевого ранения, в число заговорщиков должен был попасть и скульптор Золотаревский, делавший посмертную маску (мы помним, в каком непринуждённом настроении тот исполнял свою работу).

Судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории Э. И. Хомякова, исследовавшая гипсовую маску Есенина, констатирует: «Каких-либо морфологических признаков, характерных для действия острых, рубящих, колото-режущих и огнестрельных орудий, на представленной гипсовой маске не выявлено».

Не выявлено, извините.

Следом Бюро судебно-медицинской экспертизы Главного управления здравоохранения Московской области изучило пять посмертных масок Есенина — оригинал и четыре копии — и пришло к выводу: «Форма отображённых повреждений или следов от повреждений на лице поэта… даёт основание высказаться о том, что эти повреждения или следы от повреждений могли образоваться при контакте лица умершего… с тупым твёрдым предметом, имеющим цилиндрическую поверхность, в том числе с трубой отопления… Каких-либо отображённых следов действия колюще-режущих предметов, следов огнестрельных повреждений на посмертных масках не выявлено».

О том, что лицо Есенина было обожжено трубой, писали многие мемуаристы.

Но авторы версий и здесь нашли возможность зацепиться.

Откуда горячая труба, если Есенин вечером сидел в шубе, а утром, как отмечали мемуаристы, Горбов работал в шинели.

Прогреть огромную комнату — высота потолков три с половиной метра — в декабрьские дни крайне сложно. Ночью пустили пар, батареи могли греть час, два или три, потом нагрев остановили. Лицо, прижатое к самой батарее, за пару часов, естественно, было обожжено; комната при этом осталась едва нагретой. К утру всё окончательно выстудило. К тому же был сквозняк — входная дверь постоянно оставалась открытой.

Следующий вопрос: а как же побои и порезы на теле Есенина? Пишут, что его пытали, что его едва ли не насмерть забили и повесили в беспомощном состоянии.

Судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории профессор А. В. Маслов в результате проделанной работы сделал заключение о характере повреждений на голове и теле Есенина: «Учитывая отсутствие указаний на черепно-мозговую травму, поверхностный характер резаных ран верхних конечностей, вдавление мягких тканей в лобной области само по себе и в совокупности с поверхностными резаными ранами не могли послужить конкурирующей причиной смерти или способствовать её наступлению».

Не могли.

Указанные повреждения, заключает Маслов, «относятся к лёгким телесным повреждениям».

Далее: «Резаные раны расположены в области, доступной для причинения их собственной рукой».

Авторы отдельных версий настаивают, что у Есенина были сломаны рёбра и отбита печень.

Перед нами фантазии — и ничего более.

В акте Гиляревского нет никаких указаний на это. Следов побоев не обнаруживается на посмертном фото тела Есенина, лежащего на столе раздетым после вскрытия.

В акте Гиляревского значатся только «тёмно-фиолетовый цвет нижних конечностей и точечные кровоподтёки на них» — последствие того, что Есенин достаточно долгое время провисел в петле.

Судебно-медицинский эксперт А. В. Маслов подводит итог: «Можно с уверенностью сказать, что на теле Есенина следов, характерных для борьбы и самообороны, не имеется. Отсутствуют, как установлено, и признаки черепно-мозговой травмы, и какие-либо повреждения, которые могли привести жертву в беспомощное состояние».

* * *

Пишут также, что на шее Есенина якобы отсутствовала странгуляционная борозда.

Нет, она не отсутствовала — Гиляревский в своём акте писал о «красной полосе на шее над гортанью».

Эксперт А. В. Маслов делает вывод:

«Судя по описанию, на шее поэта имелось то, что на профессиональном языке обозначается как одиночная, незамкнутая, косо восходящая снизу вверх, справо налево странгуляционная борозда.

Подобная борозда, как отмечалось, характерна для затягивания петли тяжестью тела, то есть при повешении. Особенностью такой борозды при повешении является неравномерность её глубины».