Эсеры. Борис Савинков против Империи

В десять часов утра 18 марта Швейцер на Васильевском острове выдал три заряженные бомбы Сазонову, Покотилову и Борижанскому и к двенадцати боевики начали обкладывать дом Плеве, только что уехавшего на доклад царю, как зверя в берлоге. Покотилов с двумя бомбами находился у дома Штиглица на набережной Фонтанки. С доклада Плеве обычно возвращался или по Фонтанке или по Пантелеймоновской улице. На углу Рыбного переулка и на Пантелеймоновской стояли Боришанский, также с двумя бомбами, и Сазонов, со своей извозчичьей пролеткой остановился в нескольких метрах от подъезда главного полицейского дома империи. Бомбы он положил на колени, под фартук. На Цепном мосту стоял Каляев, на мосту у Пантелеймоновской – Мацеевский, на виду всех метальщиков. При приближении кареты Плеве с их стороны они должны были снять шапку. Имперского министра внутренних дел ждали шесть боевиков с восемью бомбами и двенадцатью револьверами и Савинков, ходивший рядом с Пантелеймоновской, в Летнем саду. Шесть боевиков с грудой бомб стояли и сидели в извозчичьих пролетках в радиусе ста метров от Департамента полиции и между ними ходили и стояли пешие и конные жандармы, агенты охраны в штатском. По людному месту шли прохожие, ждали седоков другие извозчики, но Боришанский и Покотилов заметили на себе внимание полицейской охраны и из-за боязни ареста с бомбами ушли со своих боевых мест. Остался Сазонов, но его пролетка стояла лицом к Невскому проспекту, откуда ему должен был подать сигнал Каляев. Остальные извозчики стояли лицом к Летнему саду и Сазонов был вынужден повернуть лошадь мордой к саду, чтобы не привлекать к себе внимания. В этот момент с Невского проспекта на набережную свернула карета Плеве и Каляев снял шапку, которую сидевший к нему спиной Сазонов не увидел. Карета в сопровождении охраны быстро пронеслась по Фонтанке и въехала во двор Департамента полиции, Сазонов даже не успел схватиться за бомбу. Савинков, пришедший от Летнего сада, с трудом снял с мест своих боевиков и увел в ресторан «Северный полюс». Нервы у собиравшихся убивать и погибать террористов были на пределе, и Каляев говорил товарищам, что был абсолютно уверен, что его арестуют: «не могут не арестовать человека в течение часа стоявшего против дома Плеве и наблюдающего за его подъездом». Савинков провел разбор неудачного покушения и признал, что-то, что их не арестовали у Департамента полиции, было случайной удачей: «Каляев настолько бросался в глаза, настолько его напряженная поза и упорная сосредоточенность всей фигуры выделялись из толпы, что для меня непонятно, как агенты охраны, которыми был усеян мост и набережная Фонтанки, не обратили на него внимания. Неудача Сазонова произошла благодаря одной из тех случайностей, которых нельзя ни предусмотреть, ни устранить. Эта первая неудача научила нас многому. Мы поняли, что семь раз отмерь и один раз отрежь».

Швейцер собрал бомбы и вывез их из Петербурга в Либаву чуть ли не в обычном мешке. Савинковцы хотели встретиться с Азефом, но он пропал и террористы разделились на две группы – одна осталась в Петербурге охотиться на Плеве, вторая выехала в Киев убивать киевского генерал-губернатора Клейгельса. 25 марта Покотилов и Боришанский как разносчики-лоточники вышли на Фонтанку, но Плеве дважды проехал через Пантелеймоновскую. 31 марта Покотилов при зарядке бомбы взорвался в петербургской гостинице «Северная». Взрыв был сильным и часть гостиницы разнесло, улица была завалена обломками мебели, кирпичами, щебнем, досками. Личность Покотилова была установлена через несколько месяцев, когда точно так же в «Бристоле» взорвался Швейцер. Взрывная волна выбила в гостинице все стекла и снесла часть ограды Исаакиевского собора. Пропал весь запас динамита и растерянных террористов в середине апреля в Харькове собрал нашедшийся вдруг Азеф. Скорее всего, он хотел полностью подчинить членов Боевой Организации своей воле и ему это удалось. С харьковского совещания у террористов была установлена очень строгая дисциплина с беспрекословным подчинением Азефу, который гремел на Савинкова: «Вы должны быть готовы к гибели всей организации до одного человека. Если нет людей, их нужно найти. Если нет динамита, его нужно сделать. Плеве будет убит!»

Савинков ответил, что ни у кого из его группы нет убийственного опыта и впредь они будут хладнокровней. Азеф оставил за собой последнее слово: «Люди учатся на делах. Ни у кого не бывает сразу нужного опыта. Из этого не следует, что нужно делать только то, что легко. Если мы не убьем Плеве, его не убьет никто!»