Эсеры. Борис Савинков против Империи

Евно Азеф не был ни монархистом, ни революционером. Кажется, у него вообще не было политических убеждений. Он сравнивал свою провокаторскую заработную плату и суммы, находившиеся в партийной кассе Боевой Организации, которыми он распоряжался единолично и бесконтрольно, и думал о собственной выгоде. Авантюрист и циник беспокоился в первую очередь о наживе. Посредник-коммерсант стал посредником-политиком, получая прибыль от монархии и революции и не очень переживая, кто из них понес больший урон. Азеф не был интеллектуалом и оратором, но добился в партии и оппозиции необыкновенного престижного статуса, в партии, где действовали высокие интеллигенты. Он воспользовался доверчивостью и наивностью революционеров-идеалистов, их самопожертвенностью, их культом геройства. Азеф был известен хладнокровием, энергичностью и ловкостью, и эти качества нравились его товарищам. Ни кто из них не знал, что Азеф бесстрашен, потому что безнаказан от полиции и сыска. Центральный Комитет партии социалистов-революционеров до конца не верил, что секретный сотрудник так много может делать для революции.

Полицейские генералы поставили Азефу задачу проникнуть в центр партии эсеров, и он давал им только те сведения, которые не могли ему повредить. Он поступал так, как считал нужным и сообщал только то, что сам хотел сообщить. Генералы хорошо это понимали и между собой называли Азефа «прохвостом, сукиным сыном и зверем». Благодаря ему, они получали чины, ордена и премии и всех все устраивало. Какое там еще самодержавие? Стоит, и слава богу, а деньги нужны всегда. Генералы могли проконтролировать своего супер-агента, но делать этого не хотели. Они, для своего повышения, объявили о колоссальной премии тому, кто предупредит покушение на Николая II. Азеф, само собой, такое покушение организовал, и, само собой, его предотвратил. Премия была получена и опять все были довольны – сановники орденами, провокаторы с деньгами и чудом спасенный ими царь-государь. При этом он, конечно, организовал убийства губернаторов, министра и даже дяди царя, но иначе как бы он узнал об императорской опасности? Евно Азеф и Департамент полиции имперского МВД для того, чтобы иметь возможность предупреждать государственные преступления, их совершали и им это нравилось.

Только после убийства Сипягина Азеф сообщил в Департамент полиции, что Гершуни имеет отношение к Боевой Организации. Он знал, что Гершуни находился в Киеве, но полицейским говорил, что он где-то на юге. Ему был не выгоден арест Гершуни, на товариществе с которым держалось положение Азефа в партии. Подозрения, в случае ареста руководителя Боевой Организации, неизбежно пали бы на Азефа, который уже имел представление, какими денежными средствами располагает партия эсеров и ее Боевая Организация. В Департаменте полиции Азеф получал меньше, чем у Гершуни, и гордость имперской провокации берегла гордость имперской революции.

Гершуни поручил Азефу организовать в Швейцарии динамитную мастерскую и провокатор справился с заданием блестяще. Он докладывал Ратаеву: «Я занял активную роль в партии социалистов-революционеров и мое положение несколько опасно. Отступать теперь уже невыгодно для дела, но действовать тоже необходимо очень и очень осмотрительно». Азеф сообщил полицейскому начальству, что Гершуни организовывает за границей динамитную мастерскую, но не сказал, что дело поручено ему. Руководители МВД, Плеве, Лопухин и Зубатов предложили Азефу любым способом попасть в Боевую Организацию, в которой он уже исполнял одну из ведущих ролей. Гершуни практиковал «короткие револьверные удары». После выяснения маршрутов террористической цели, царского сановника, группа во главе с Гершуни совершала покушение, в котором обычно было много импровизации, и главный эсеровский боевик блестяще владел этим даром и Зубатов совершенно справедливо называл его «вдохновленным художником-террористом». Гершуни находился рядом с Балмашевым на Исаакиевской площади в момент покушения на Сипягина, на Невском проспекте во время покушения на Победоносцева, в уфимском городском саду во время убийства Богдановича, в харьковском саду «Тиволи» во время покушения на губернатора Оболенского.

Азеф доложил в Департамент полиции, что Боевой Организацией руководил Мельников, а Гершуни только собирал деньги и террористов для покушений. Азеф не доложил полиции, что именно ему Гершуни поручил собирать сведения об образе жизни имперского министра внутренних дел Вячеслава Плеве.